– Ладно, оставим пока эту тему. Опиши мне, пожалуйста, свою встречу с этим… Пашей Королёвым как можно подробнее.
– Встретились мы у него дома. Под присмотром матери. Самый обыкновенный подрос-ток, но крепкий такой и уже с баском. Держался со мной очень осторожно; отвечал, подумав. Я для затравки спросил, давно ли он знает Володю? Он ответил, что с первого класса. Я спросил, всегда ли они были друзьями? Он ответил, что нет, и что поначалу они друг друга недолюбли-вали. Я спросил, в чём была причина разногласий, и когда она себя исчерпала? Он ответил, что каких-то серьёзных разногласий у них никогда не было; просто Володя с самого начала был вхож в одну компанию, а он, Павел, – в другую. Сошлись же они классе в пятом. Я спросил, на какой почве сошлись? Он ответил, спонтанно получилось; вместе вечером возвращались из кино, по дороге разговорились, а потом пошло-поехало. Я хотел поймать его на неточности и заметил, что Володя живёт у 'Молодёжного', в двух шагах как они вместе могли возвра-щаться? Королёв мне ответил, что смотреть кино они в тот раз ходили не в 'Молодёжный', а в Дворец культуры на площади 8-го Марта. Я спросил, что за фильм показывали? Он ответил, 'Горца'. Я спросил, первого или второго? Он ответил, ещё первого…
– Постой-ка, – сказал Князев. – Вот он прямо так и отвечал на все вопросы? Или это твоя интерпретация?
– Прямо так и отвечал. Я интерпретирую по минимуму.
– Это какой же у нас год? – Князев быстро прикинул на пальцах. – И Володя, и Пашка восьмидесятого года рождения, так? Пятый класс по старой системе – девяносто второй год получается. Четыре года назад, и он так всё хорошо помнит?
– Память хорошая.
– Ладно, примем к сведению. Что было дальше?
– Дальше я спросил о его увлечениях… об увлечениях Королёва. Он ответил, что ничем особенным не увлекается. Я спросил, неужели совсем ничем? Вот про 'Горца' он мне расска-зывает – может, видеофильмами увлекается? Он ответил, что увлекался когда-то, но теперь понял, что все эти фильмы одинаковы; что в них ничего нет, кроме пустопорожнего мордобоя. Я спросил, а чем увлекается Володя? Он ответил, мы с ним вместе в легкоатлетическую сек-цию ходим. Я спросил, давно? Он ответил, три года уже. Я спросил, есть успехи? Он ответил, есть. Тогда я перешёл к главному. Я спросил его, не может ли он сказать, как друг Володи, куда тот мог пойти, если бы ему пришлось скрываться? Королёв ответил, что не знает даже, почему бы Володе вдруг пришлось скрываться. Я в двух словах описал ему ситуацию и добавил, что только своевременная явка Володи в органы позволит как-то исправить положение и не допус-тить меры пресечения в виде лишения свободы. Королёв ответил, что хотел бы, но ничем не может мне помочь.
– Как он сказал? Дословно, пожалуйста…
– Так и сказал, – терпеливо повторил Артемьев. – 'Я бы хотел, но ничем не могу вам помочь'. Тогда я спросил, может быть он знает, откуда у Володи взялся боевой клинок и кто мог научить Кильчицкого обращению с ним? Пашка ответил, что не берётся даже предполо-жить. Так и сказал: 'Не берусь предположить', – язвительно добавил Артемьев.
– Зря смеёшься, – заметил Князев. – Тебе не показалось, что этот мальчик… шестна-дцатилетний… разговаривает с тобой как взрослый деловой мужчина?
– Показалось, – признал Артемьев. – Но это ещё ничего не значит. Они сейчас, зна-ешь, какие все стали. Мой Колька ещё только в школу собирался, а уже такое отчебучивал – хоть стой, хоть падай, хоть беги.
– Верю, – сказал Князев, – что стали и что отчебучивает. Только вот есть противоре-чие между словами Павла Королёва о том, что он ничем особенным не увлекается, и тем, как он отчебучивает. Если бы он сказал, что увлекается историческими романами, я бы ещё мог допустить, что для него подобная форма речи привычна; он бессознательно подражает героям, и для него это жаргон своего рода. Однако никаких зацепок для того, чтобы я так думал, твой Королёв не даёт. Следовательно, таких зацепок нет, а врать при матери он не решился.
– Почему же тогда он говорит именно так?
– Потому что это говорит не он. Ему кто-то надиктовал возможные варианты ответа на возможные вопросы, а он теперь повторяет заученное, не особенно вдумываясь в то, что гово-рит. Это означает, Кирилл, что ты угадал точку пересечения. Пашка Королёв – не просто при-ятель Володи, он его… э-э-э… сподвижник, посвящённый друг… И значит, Толкиен тоже отпа-дает…
– Кто это всё-таки такой – Толкиен? – спросил Артемьев.
– Был такой английский профессор, – отвечал Ефим рассеянно. – Сочинил неплохую детскую книжку, а в результате – вполне взрослые люди под её влиянием вооружились меча-ми и регулярно проводят костюмированные игрища…
– А почему отпадает? – заинтересовался Кирилл. – Ты же говоришь, 'вооружились ме-чами'?
– Потому что мечи у них преимущественно деревянные. Кроме того, для поклонников Толкиена характерны недержание речи и склонность к миссионерству. Будь Королёв из их чис-ла, он не преминул бы воспользоваться случаем и рассказать тебе, какую интересную книгу написал профессор Толкиен, как она ему нравится, а если ты прочитаешь, то она тебе понра-вится даже больше. Это называется толкиенуть. Они, в общем, пока безобидны. И вряд ли имеют хоть малейшее отношение к Володе и, соответственно, к убийству.
– А, кстати, на каком уровне ты связываешь убийство Клеста с Шиком и исчезновение Володи?
– На всех уровнях, – ответил Князев; глаза его блестели. – Совпадения бывают, в чём мы сегодня имели возможность убедиться, но если в одно и то же время в одном и том же мес-те происходят два идентичных по смыслу события – это уже не совпадение, это два проявле-ния одного и того же процесса.
– Ты хочешь сказать, что именно Володя виновен в убийстве авторитетов? – Артемьев уставился на друга, размышляя, не поехала ли у того крыша, и если поехала, то как далеко и в какую сторону.
– У меня богатая фантазия, – сказал Князев, усмехнувшись жёстко. – Но не настолько. Я даже не могу сказать, был Володя на месте преступления или нет. Но человек, который по-дарил ему меч и научил им пользоваться, почти наверняка там был. И если мы отыщем этого человека, то отыщем и Володю, и ключ к разгадке.
– Что ты предлагаешь? – спросил Артемьев.
Князев секунду подумал, а потом изложил свой план:
– Ты должен пойти к Королёвым и сказать Пашке примерно следующее…
Когда Ефим закончил, Артемьев помотал головой.
– Это, конечно, сработает, – согласился он. – Только ты совсем забыл, с чего мы на-чали. А начали мы с Геры и его кодлы. Вот с кем я прежде всего разобраться хочу, понимаешь?
– Я-то ничего не забыл, – сказал Князев. – А вот ты явно упускаешь из виду, что поис-ками убийц Клеста и Шика занимается именно Стрельцов. Когда мы узнаем, кто стоит за этим убийством, кроме Гусакова с его мелко-бандитскими интересами, мы сможем устроить утечку информации в нужном нам направлении – в направлении Геры…
– Всё-таки ты редкий провокатор, – сказал Артемьев почти с восхищением.
– Ещё какой редкий! – отвечал Князев.
Вторая за сегодняшний день беседа Артемьева с Пашкой Королёвым не заняла много времени.
Кирилл позвонил от Князева и сказал матери Королёва, что должен будет ещё перегово-рить с её сыном по очень срочному делу. Мать, что вполне естественно, никакой (даже мало-мальской) радости по этому поводу не выказала, но и в повторной встрече не отказала.
Путь от Береговой улицы, на которой жил Князев, до Нижегородской, на которой жили Ко-ролёвы, не заняла у него много времени и уже через полчаса, после пешей прогулки, Артемьев звонил в простую обитую дермантином дверь.
– Извините, Мария Семёновна, – сказал он матери Пашки, – но в этот раз я бы хотел поговорить с Павлом наедине.
