рассудочной холодности. Семецкий, к примеру, никогда такими качествами не отличался… А вот Алекс, несмотря на молодость и бесшабашность, выносил суждения, до которых не способны дойти своим умом иные седовласые мужи. Юный сталкер очень точно описал причину, по которой и сам Плюмбум некогда покинул ряды «Долга». Но чтобы понять, почему эта влиятельная группировка не способствует установлению человеческого контроля над Зоной, а скорее препятствует ему, Плюмбум потратил почти пять лет. Как Алекс сказал? «Много слов, мало дел». Очень точная характеристика! Это у него природный ум такой? Или опять даёт о себе знать атмосфера, в которой выросло новое поколение?… Плюмбум не мог однозначно ответить на эти вопросы.
— Серьезный подход, — сказал он вслух. — Вижу, что вы, ребята, не только смелые, но и умные. Но тогда я совсем не понимаю, что вы делаете в Зоне. Есть ведь и другие сферы для самореализации.
Плюмбум знал, что последнее замечание некорректно. Нельзя спрашивать сталкера, что он делает в Зоне. Таков ещё один неписаный закон. Можно спросить, как человек сюда попал, и выяснить, если тот сам захочет рассказать, жизненные обстоятельства, которые довели и привели, но прямо говорить о том, что есть где-то лучшая доля, — моветон. Человек пришел в Зону и остался? Значит, он что-то имел в виду…
Плюмбум грубо нарушил правило. Но времени оставалось совсем мало, а выяснить хотелось как можно больше.
— Нам здесь нравится, — отозвался Алекс, помолчав. — Только здесь и чувствуешь себя живым.
— Алекс, — вмешался в диалог Боря. — Хватит трепаться. По курсу аномалии. Следи за детектором.
— Вижу я все твои аномалии, — огрызнулся Алекс, но замолчал.
Плюмбум понял, что разговор окончен. Борис прав — начинается один из самых опасных этапов в путешествии. Совсем не случайно сталкеры предпочитают передвигаться по Зоне пешком. Любое транспортное средство обладает значительной инерцией, особенно летательные аппараты, остановить его сразу невозможно, при этом часто получается так, что новорожденную аномалию обнаруживаешь в последний момент, когда отступить или свернуть нельзя, и если человек способен мгновенно остановиться, замереть и подумать, то машина — нет. До запуска системы многоуровнего мониторинга «Длань» соваться на машине за Периметр было форменным самоубийством. Яйцеголовые и военсталы, которые без техники шагу ступить не могут, гробились в Зоне пачками. Плюмбуму хорошо запомнился сумасшедший двенадцатый год, когда Стрелок — ещё один легендарный сталкер Зоны — отключил психотронные генераторы на Радаре. Тогда в центр Зоны рванули все: вольные, группировки, вояки. Ну это понятно: Припять и Монолит — жирные куски. Но аномалии-то никуда не девались, поэтому технику в те дни побили всласть. Когда «монолитная лихорадка» закончилась, вся Зона напоминала Свалку: десятки сбитых вертолетов, сотни расплющенных и сгоревших машин, включая танки и тяжелую строительную технику… Побоище, устроенное Зоной, окончательно убедило командование миротворческого контингента заказать разработку системы, которая позволяла бы отслеживать зарождение и эволюцию аномалий. С «Дланью» сразу стало легче жить — однако и сегодня Зона решительно сопротивлялась попыткам загнать её в узкие рамки, описать, сделать покорно-предсказуемой. А потому опытные сталкеры предпочитали собственные ноги любым колесам и винтам — так медленнее, зато дольше проживешь.
Алекс Гроза и Боря Молния, судя по всему, научились удачно сочетать свой пиетет перед современной техникой и знание суровых законов Зоны. Это было хорошо видно по тому, как они работали. Юные сталкеры вели свои бегалёты очень аккуратно, постоянно поглядывая вокруг. На безопасной дистанции обошли большую «воронку», устроившуюся на сухом клочке земли, затем ещё одну. Точно определили место расположения притаившейся «карусели». Любо-дорого смотреть. Затем впереди показалась железнодорожная насыпь — здесь пролегала заброшенная ветка на Южный Кордон: высокая радиоактивность, пастбище электромагнитных аномалий. «Электры» выдавали себя характерным голубоватым сиянием, но обойти их было куда сложнее, чем простую, как стакан, «воронку». Мощная «электра» может и не дожидаться, пока потенциальная жертва подберётся к зоне её непосредственного действия, а разрядиться на расстоянии, поэтому обход её требовал особой подготовки — «Длань» в этом случае мало помогала. К примеру, у самого Плюмбума ушло бы как минимум полчаса на изучение насыпи и окрестностей, потом ещё полчаса потребовалось бы на провешивание пути гайками, а потом в зависимости от результата он либо пустил бы вперёд «отмычку», либо поискал бы другое место для проникновения через насыпь. У юных сталкеров не было часа на подготовку: бегалёт не умеет зависать в воздухе, а кружить на удалении — значит, провоцировать Зону на повышенное внимание к твоей персоне, что может плохо кончиться. Поэтому у Алекса и Бори не было выбора — если они собирались преодолеть насыпь именно здесь, то должны были с первого раза определить проход через жуткое скопление «электр», причем без уверенности, что их не ждёт какой-нибудь сюрприз на выходе.
Плюмбум затаил дыхание, наблюдая за Алексом. Тот держался за джойстик, при этом тыча пальцами в перчатке по резистивному сенсорному экрану, встроенному в пульт. На экране мелькали какие-то картинки, совсем не похожие на карту Зоны. В это время Боря поменял курс, пристраиваясь Алексу в хвост, — похоже, они рассчитывали проскочить «след в след».
— Ты видишь, что уровень задран? — внезапно спросил Молния.
— Вижу, — отозвался Алекс.
— У тебя аэродинамика нарушена. Потянет машина?
— Посмотрим.
В его голосе слышалось скрытое напряжение. Кажется, Алекс не уверен в себе. Это плохо — Плюмбум уже успел свыкнуться с тем, что Зона благоволит юным сталкерам. Значит, зря свыкся. Чертова «железка»! Чертовы «электры»!
— Алекс, можно дать совет?
— Слушаю.
— Здесь трудно, я это вижу. Не проскочим. Мы можем пойти по ветке к Южному Кордону. Там аномальная активность выше, но и проходов больше.
— Что вы знаете об аномалии «семионы»?
Плюмбум попытался вспомнить. Вроде читал что-то в новостях. Пару недель назад.
— Ничего не знаю, — признался он; в таких делах лучше быть искренним.
— Не удивлен. Это новая аномалия. Прохода через неё не существует. Редкая дрянь. И она перекрывает нам путь к Кордону. Посему туда лучше не соваться.
Железная дорога неумолимо приближалась. Стали заметны отдельные слабые вспышки на уровне земли — похоже, здесь никто давно не ходил, и «Электры» собрали немалый потенциал. Плюмбум вдруг позавидовал физику Артуру — сидит рядом, но ничего не понимает. Скорее всего он не видит признаков смертельной угрозы. Если «электра» жахнет, он даже ничего не успеет понять или почувствовать. Счастливый!
— Алекс, ты на рубеже! — громко объявил Борис.
— Всем приготовиться к прыжку, — предупредил Алекс по общей связи.
Двигатель заревел так, что его стало слышно даже в звукоизолирующем шлеме спецкостюма. Бегалёт рванулся вперёд, словно призовая лошадь на скачках, — прямиком в гигантскую «электру» диаметром метров в двадцать. Плюмбуму очень хотелось зажмуриться, но он сдержал себя — сталкер должен принимать смерть с открытыми глазами.
И произошло чудо. Не долетев до границы аномалии десятка метров, машина вдруг начала подниматься вверх подобно лифту в многоэтажном доме. Это было невозможно — крылатый летательный аппарат без специальных поворотных двигателей не способен двигаться вертикально. И всё же бегалёт именно поднимался — причем довольно быстро, с весьма ощутимым ускорением. Как сказали бы классики, невероятно, но факт!
Будучи опытным парашютистом, Плюмбум попытался прикинуть высоту. Сто метров… двести… триста… полкилометра… шестьсот метров… семьсот… «Железка» внизу превратилась в узкую нитку, с огромной высоты хорошо стали видны Саркофаг и трубы ЧАЭС на горизонте. А впереди и справа раскинулись знакомые до боли территории: «Агропром» и Свалка. На «Агропроме», похоже, шёл бой — сверкали вспышки, густо дымило.
