считаете недоразумением? Нам не о чем больше говорить! Убирайтесь к своим выродкам, и продолжим бой.
Оставаясь на месте, Мурат скосил глазами направо, потом – налево. Справа сидели миномётчики – четыре человека при деле; слева два бойца удерживали парламентёра на мушке своих автоматов.
«С виду он безоружен, – подумал Громов. – Но наверняка держит штык-нож за пазухой. Интересно, он действительно собирается взять меня в заложники?»
Диспозиция была невыгодна для Мурата, и он расслабил мускулы. И заговорил намного вежливее:
– Мы не собирались стрелять. Ваши солдаты открыли огонь первыми.
– Вот как? Это вы будете рассказывать на суде…
– Майор, мы в самом деле хотели только поговорить.
– О чём мне с вами разговаривать?
– Мы хотели предупредить вас. Чтобы вы прекратили заниматься тем, чем сейчас занимаетесь.
– Я не понимаю. Что вы имеете в виду? Кого вы представляете?
– Я представляю народ, который вы оскорбили…
Всё Громов отлично понимал. Федеративная Республика Народов Кавказа, вынашивающая планы военной экспансии. Два военно-транспортных самолёта. Внезапный срыв поставок натовского барахла в преддверии начала военных действий. Это более, чем оскорбление, это первый удар. Его нельзя оставить без ответа.
«Только как они узнали, что именно мы были исполнителями в операции „Испаньола“? – задумался Громов. – Видимо, несмотря на все предосторожности, Маканин допустил утечку. Когда с этими закончим, нужно будет сразу же связаться с ним».
– Вы говорите загадками, – продолжал гнуть свою линию Громов. – Какой именно народ я оскорбил? Вы, наверное, чеченец? Но поверьте, я никогда не участвовал в войне против независимой республики Ичкерия. Мне, конечно, как российскому гражданину и как русскому, не нравится то, что у вас происходило и происходит сейчас, но я не националист и прекрасно знаю, что о целом народе нельзя судить по деятельности отдельных его представителей.
«Хорошо сказал, – похвалил сам себя Громов. – И даже ни разу не сбился».
Мурат, впрочем, не оценил его красноречие. Он выслушал, не перебивая, нахмурился, потом мрачные складки на его лице разгладились.
– Так или иначе, – сказал Мурат, – мы предупредили вас, майор. Теперь мы хотим уйти.
– Уйти? – возмутился Громов. – После всего, что вы тут натворили? Мы не дадим вам уйти, Мурат. Наш долг – остановить вас. А поскольку сил у нас побольше, я предлагаю вам сдаться. Во избежание новых бессмысленных жертв. Если вы сдадитесь, сложите оружие, мы передадим вас властям. Дальнейшую вашу участь решит суд. В противном случае нам придётся вас уничтожить.
– Достойный ответ, – Мурат усмехнулся чему-то своему. – Но мы не собираемся уйти просто так, майор. Мы собираемся предложить сделку.
– Сделку? Я не заключаю сделок с врагом!
– Хорошая сделка, майор. Вы даёте нам уйти без потерь, мы возвращаем вам солдата – целым и невредимым.
– Солдата? – переспросил Громов, хотя и догадался уже, холодея, о ком идёт речь. – Какого солдата?
– Вашего солдата. Парня, которого мы захватили на КПП.
Женя. Женя Яровенко. Значит, он жив. Отличная новость, радостная новость. Единственно – на предложение Мурата теперь не ответишь отказом, это просто невозможно. Нужно соглашаться, потому что иначе Женю убьют. То, что у неприятеля хватит духу в случае чего расправиться с заложником, Громов не сомневался.
Решение далось майору легко.
– Я готов принять ваши условия, – заявил он. – Пленного в обмен на вашу свободу. Но мне нужны гарантии.
– ?..
– Я должен быть стопроцентно уверен, что вы выполните свои обязательства по уговору и наш солдат останется жив.
– Какие могут быть сомнения, майор? – Мурат легко выдержал пристальный взгляд Громова, глаз не отвёл. – Какие проблемы? Мы уходим и оставляем вашего парня на КПП. Разбирайтесь с ним сами…
– Вы не заберёте его с собой?
– Нет, майор, ваш солдат нам не нужен.
И снова Мурат не отвёл глаз.
– Доверие, майор, – добавил он к уже сказанному. – В таком деле главное – доверие. Вы – офицер, я – офицер. Вы победили в этом бою, и нам нужно уходить. Вы и я это понимаем. Поэтому мы должны доверять друг другу. А гарантии… Я ведь тоже, майор, не могу быть стопроцентно уверен, что вы не выстрелите мне в спину.
«Резонно, – подумал Громов. – Не может он быть в этом уверен. Так же как и я в том, что он сохранит Яровенко жизнь».
Ещё у майора мелькнула мысль, не повязать ли сейчас этого Мурата, а потом спокойненько обменять его на Женю – позиция удобная, отдать приказ, ребята справятся. Только вот отдать такой приказ Громов не мог физически: не в его это было духе – брать заложником парламентёра. Даже если на войне все средства хороши, это – самое последнее средство. Так далеко командир части 461-13'бис' зайти не мог.
– Ну что, майор, – подзуживал Мурат, – расходимся?
– Расходимся. Уводи своих людей. Но имей в виду: любое ваше движение в сторону от трассы я буду расценивать, как срыв договорённости и прикажу открыть огонь на поражение. Очень я вам не советую срывать договорённость.
– Всё будет в порядке, майор, – заверил Мурат. – Я не сумасшедший.
«Вот в этом не уверен», – подумал Громов, но кивнул.
Парламентёр и вожак этой одетой в камуфляж банды развернулся и зашагал назад, к своим людям. Уже на ходу он начал выкрикивать команды на незнакомом Громову языке.
– Без приказа никому не стрелять! – распорядился в свою очередь Громов. – Они уходят. И пусть уходят.
Он взял в руки полевой бинокль, поднёс его к глазам, чтобы наблюдать за перемещениями противника. Впрочем, пока всё шло гладко. Мурат выполнил своё обещание. Он собрал людей, велел им лезть в единственный уцелевший «джип», что они и проделали в угрюмом молчании. Туда же погрузили единственного раненого. Потом Мурат помахал рукой, показывая Громову, что всё готово, и забрался в «джип» сам. Перегруженный и просевший автомобиль медленно развернулся на дороге и поехал прочь от городка. На КПП он притормозил, из домика контрольно-пропускного пункта выскочил ещё один человек Мурата с закинутым за спину короткоствольным автоматом, после чего «джип» выехал за ворота.
Все вздохнули с немалым облегчением.
– Выдвигаемся к КПП, – отдал новое распоряжение Громов. – Оружие держать при себе на боевом взводе. Если противник ещё будет находиться в пределах видимости, приказываю открыть огонь.
Бойцы двинулись вслед за Громовым к контрольно-пропускному пункту. По ходу к ним присоединились ребята Усачёва. Капитан с виноватым видом доложил командиру, что провести разведку ему не удалось, он был вынужден принять бой. Громов его успокоил, высказавшись в том смысле, что иначе капитан поступить не мог, что он, капитан, действовал правильно, сообразуясь с обстановкой, и что его, капитана, нужно представлять к правительственной награде за проявленные мужество и профессионализм. Усачёв заметно повеселел.
Группа военнослужащих осторожно приблизилась к воротам. Дорога за воротами была пуста, хотя и просматривалась на два с лишним километра.
– Ушли, – сказал Усачёв. – Они ушли, товарищ майор.
– Вижу сам, – отозвался Громов. – Закрывайте ворота.
Рядовой Рублёв подсуетился, и вскоре на ворота была накинута цепь и два огромных замка, принесённые из каптёрки. Громов снял фуражку, вытер ладонью выступивший на лбу и висках пот и стал
