Громова:
– Что будете пить? Чай? Кофе? Что-нибудь покрепче?
Майор оглянулся на спутников. Те своих пожеланий не высказали, и тогда он ответил за всех:
– Три кофе, пожалуйста.
Маканин наклонился над письменным столом и ткнул кнопку селектора:
– Гриша, три чашки кофе для гостей, а мне – чаю с молоком. Если будут звонки, переадресовывай их, как обычно, – Кагарлицкому.
– Слушаюсь, Лев Максимович, – откликнулся бугай из приёмной.
Господин советник обошёл стол и, вздохнув, опустился в большое офисное кресло.
В ожидании напитков хозяин кабинета и гости молча рассматривали друг друга. Лукашевич вдруг подумал, что в позиции сидя советник Маканин напоминает не просто абстрактного «буржуина», а «буржуина» вполне конкретного – премьер-министра Уинстона Черчилля в период Второй Мировой войны: та же блестящая в свете ламп лысина, те же отвисающие бульдожьи щёки, тот же недобрый, но умный взгляд.
Через минуту в кабинете появился Гриша с подносом. Офицеры получили по миниатюрной чашечке с ароматным горячим кофе; Маканин же предпочёл чай в высоком стакане с подстаканником из тех, которые подаются в поездах дальнего следования. Когда Гриша, исполнив свои обязанности, удалился, Громов отпил кофе и спросил Маканина:
– А что, Лев Максимович, у вас в администрации всегда были армейские порядки? Или только теперь?
– Не понял вопроса, – господин советник нахмурился недоумённо. – Что вы имеете в виду?
– Вообще-то, я привык видеть в качестве секретарей симпатичных девушек, – пояснил свой вопрос майор. – А у вас – Гриша. С выправкой отставного военного.
Маканин улыбнулся – улыбка у него получилась скупая.
– Положение обязывает, – сказал он. – Ведь я – советник губернатора по вопросам безопасности.
Лукашевич мысленно присвистнул: вот так дела, это нам подфартило.
– Позвольте тогда спросить, – продолжал «светскую» беседу Громов, – вы имеете какое-то звание?
– Да, – не стал скрывать Маканин. – Я подполковник. Подполковник госбезопасности.
Лукашевич и Стуколин переглянулись. Громов же никак не выразил своих чувств. С задумчивым и несколько отстранённым видом он допивал свой кофе.
– Ещё вопросы? – Маканин выдержал паузу. – Ну что ж, будем считать, что вы меня знаете. Теперь я хотел бы познакомиться с вами. Кто вы и какая надобность привела вас к губернатору?
Громов в двух словах обрисовал ситуацию:
– Мы – офицеры войсковой части 461-13'бис', четвёртой эскадрильи авиаполка «Заполярье». Моя фамилия – Громов. Я командир части. Со мной – летающие офицеры Лукашевич и Стуколин. Мы прибыли в Мурманск, чтобы просить губернатора выделить средства на поддержание личного состава нашей части. Мы находимся в чрезвычайно бедственном положении, довольствие задерживается, и вскоре в части может начаться голод…
Господин советник, наклонив лысую голову, выслушал Громова. Потом помолчал, отхлебнул чаю и сказал так:
– Я не спрашиваю, обращались ли вы по своим инстанциям – наверняка, обращались. Я не спрашиваю, нет ли у вас других способов заработать себе на хлеб – наверняка таких способов нет. Меня в этой истории интересует другое. Вы понимаете, что, придя сюда, фактически выступаете в роли попрошаек?..
Стуколин хотел вскочить, но Громов, выставив руку, толкнул его на место. Лукашевич собрался было обидеться по примеру друга, но тут перехватил острый испытующий взгляд, с которым Маканин наблюдал за Громовым, и сообразил, что не для унижений привёл их сюда господин советник, и если бы дело ограничивалось только этим, то всё их знакомство с ним закончилось бы ещё внизу, на лестнице, пятнадцать минут назад.
– Да, – произнёс Громов недрогнувшим голосом, – мы это понимаем. Но кто сделал нас попрошайками? Кто довёл одну из самых сильных армий в мире до такого состояния, что её офицеры вынуждены побираться, лишь бы не умереть с голоду? Вы сказали, что имеете звание подполковника госбезопасности? Куда вы смотрели, подполковник, когда всяческие нувориши грабили армию и всю страну? Или вас это устраивало? Тогда к чему ваш пафос?
Маканин, не перебивая, выслушал и эту отповедь.
– Что ж, – подытожил он затем, – каков вопрос, таков и ответ. Спасибо, майор, за прямоту.
– Пожалуйста, – ответил Громов не без сарказма. – Всегда готов помочь.
– Я рад, товарищи офицеры, – продолжил Маканин как ни в чём не бывало, – что вы достаточно трезво оцениваете ситуацию. Это сейчас редкость. Большинство из тех, кто ещё вчера мог похвастаться высокими аналитическими способностями, в условиях кризиса совсем потеряли голову. Чего не скажешь о вас…
Лукашевич подумал, что вряд ли яростное высказывание Кости можно назвать «трезвой оценкой», однако заметил, что между майором и советником установилось некое взаимопонимание, словно эти двое знали какой-то секрет и вели беседу на основании этого знания. Потом Лукашевича осенило: «Да он же нас просто-напросто проверяет! Проверяет, насколько наши взгляды соответствуют его собственным… И мы… Кажется, мы выдержали проверку!»
По крайней мере, друг Костя выглядел вполне удовлетворённым.
– Что же касается вашей просьбы… – Маканин выдержал длинную паузу, в течение которой извлёк из стола сигару в золотистом футляре, вытащил её, с помощью специальной машинки обрезал кончики. – Что касается вашей просьбы, то сейчас, немедленно, я вряд ли чем-нибудь смогу вам помочь.
– Мы и не ждём немедленного ответа, – вставил словечко вежливый Громов. – Но настаиваем на том, чтобы этот вопрос был решён в самое ближайшее время.
– Я это понял, – сказал Маканин; он повозился с зажигалкой, раскуривая свою чудовищную сигару. – И мы решим его в самое ближайшее время. Однако вы должны помнить, что сейчас не только вам тяжело. Обвал рубля, приостановка банковских операций, ажиотаж на биржах ударили не только по нашим финансовым воротилам, но и по малоимущим слоям. Ситуация крайне сложная, администрация завалена просьбами, воззваниями, обращениями. Ваша проблема – лишь ещё одна в ряду многих. И не самая первоочерёдная.
– Но вы не должны забывать, что мы представляем боевую часть. Если у нас начнётся голод, я как командир части не могу гарантировать соблюдения воинской дисциплины, – Громов не давал себя ни запутать, ни разжалобить.
Маканин пыхнул сигарой.
– Да, – сказал он. – Голодная боевая часть – это не только ваша проблема. Это и наша проблема. Однако чтобы принять решение, администрация должна сначала убедиться в серьёзности вашего положения.
– Инспекция? – вскинулся Громов.
– Если это возможно…
– Возможно. И мы будем рады принять комиссию. Единственное ограничение – это допуск. Наша часть – это режимный объект.
Маканин покивал:
– Разумеется, все те, кто войдёт в комиссию, будут иметь соответствующий допуск.
– Тогда я не вижу никаких препятствий для проведения инспекции, – сказал Громов. – Когда вас ждать?
– Думаю, мы навестим вас… – советник полистал настольный календарь, – в пятницу. То есть через три дня. Устроит?
– Вполне.
Маканин вдруг улыбнулся:
– И не вздумайте газоны красить. Наводить «потёмкинскую деревню» не в ваших интересах.
– А у нас нет газонов, – с такой же широкой улыбкой отвечал ему Громов. – Только камень и мох.
На этом они закончили беседу и распрощались с советником Маканиным. Выходя из здания администрации и спускаясь уже по парадной лестнице, Лукашевич наконец-то собрался спросить у
