пляжные шлепанцы, а в бельевом шкафу – симпатичные плавки и возмутительное купальное полотенце с изображением полуголой девицы, мускулатуре которой позавидовал бы сам Шварценеггер: бицепсы у нее были почти такие же большие, как груди.
– Фу! – скривилась я, невысоко оценив вульгарный вкус милого, после чего поспешила снять майку и покрутилась перед зеркалом, выясняя, хуже я Шварценеггерши или лучше.
Решила, что намного лучше: у меня-то соотношение между грудью и бицепсами было в пользу первой, и с большим перевесом! Немного полюбовавшись своей восхитительно стройной фигурой, я оделась и еще чуток пошарила по углам и закоулкам. Выяснила, что дорожные сумки пылятся в кладовке, зарядное устройство для мобильника валяется на подоконнике, а снаряжение для подводной охоты лежит на антресолях, и в маске для плавания сплел роскошное брабантское кружево трудолюбивый паучок. К сожалению, я не могла проверить, лежит ли на своем месте в гараже знаменитая трехместная палатка, потому что любовь и доверие Дениса не распространялись так далеко, и ключа от гаража, где машина стоит, он мне не дал. Но без гарпуна и трубки с ластами Денис нипочем не поехал бы в морской рай! Как и без паспорта, который нашелся на своем обычном месте, в нижнем ящике мебельной стенки.
– Так-так! – пробормотала я, задумчиво пощипав себя за ушко. – И что же мы имеем?
«Мы имеем проблему! – без тени сомнения ответил мой внутренний голос. – Одно из двух: либо Кулебякину сейчас очень плохо, либо очень хорошо».
– Что такое хорошо и что такое плохо? – спросила я как любознательный крошка-сын из известного стихотворения.
«Эх, дурочка ты моя! – с отеческой жалостью вздохнул внутренний. – Что тебе непонятно? Если человек ушел из дому и не вернулся, этому могут быть самые разные объяснения: заблудился в метель, замерз в мороз, утонул в реке, попал под машину, стал жертвой разбойников или упавшего с крыши кирпича…»
– Достаточно! – быстро сказала я. – Что такое плохо, я уже поняла, спасибо. Я бы только исключила из твоего списка проблемы с метелью и морозом.
«Не сезон, – легко согласился внутренний. – Зато самое подходящее время для того, чтобы с большой приятностью запропаститься куда-нибудь на зеленый лужок, на речной бережок, в лесочек, в садочек или на сеновал. Понимаешь, к чему я клоню?»
– Напрашиваешься на прогулку в Середомакарьевский, – кивнула я. – Не исключено, что мы с тобой туда съездим, но сначала надо бы убедиться, что с Денисом не случилось ничего плохого. Может, обзвонить больницы и морги?
Я поежилась.
«Лучше опроси свидетелей, – посоветовал внутренний голос. – Если одна бабка видела Кулебякина с его бассетом бегущими за угол дома, то другие могли заметить их на следующем этапе дистанции».
– Другие бабки?
«Другие люди! – внутренний рассердился на мою тупость. – Есть ведь и иные категории любопытных граждан, кроме пенсионеров! Дворники, домохозяйки, мамаши с детьми!»
– Точно, дети! – Я вновь вспомнила пытливого кроху из стихотворения Маяковского и моментально придумала, что делать дальше.
Небрежно распихав по углам невостребованное пляжное барахло капитана Кулебякина, я вышла из его квартиры, закрыла дверь, спустилась к себе домой и прошла прямиком к мамуле. Она уже закончила работу и сидела за столом, перечитывая написанное. Видно было, что это доставляет ей большое удовольствие: пробегая глазами по строчкам, мамуля кивала головой и улыбалась.
– Как творческие успехи? – спросила я из вежливости.
– Нормально, – кивнула она. – Я написала рассказ с новым героем. Его зовут Влас, он призрак сантехника, которого при исполнении служебных обязанностей засосало в неисправный унитаз общественной уборной. Влас обитает в магистральной канализационной трубе и иногда материализуется из испарений водостоков и миазмов сливных колодцев. В тихий предзакатный час он является рыбакам и романтическим парочкам на берегу реки и пугает их своим воем.
– А почему он воет? – против воли заинтересовалась я.
– Протестует против загрязнения городских водоемов.
– Экология – это актуально, – согласилась я. – Я вот тоже намерена побороться с некоторыми истребителями зеленых насаждений… Собственно, я к тебе именно по этому поводу пришла.
– Предлагаешь вступить в партию зеленых? – мамуля немного удивилась.
– Наоборот, хочу попроситься в твою партию! Мам, мне срочно нужна помощь твоих касперов!
«Касперами» в честь одноименного привидения из известного голливудского фильма мамуля называет своих фанатов из числа окрестной детворы. Мальчишки и девчонки просто обожают нашу великую писательницу, потому что она всегда рада поделиться с ними новыми ужастиками. Мамуля запросто может провести полдня на пыльном чердаке или в сыром подвале в компании пацанят, охочих до ее страшных историй. Авторитет у подрастающего поколения она имеет такой, какой и не снился комсомолу, пионерской организации и октябрятскому движению вместе взятым!
– Прямо сейчас? – спросила мамуля, сняв очки и внимательно посмотрев на меня.
– Если еще не слишком поздно, – я взглянула на часы, стрелки которых вскоре должны были сойтись на цифре «12».
– Самое время! – хмыкнула сочинительница ужастиков.
Пробормотав: «Васька, конечно, еще не спит», она потянулась к телефону, набрала номер, дождалась отзыва и светски молвила:
– Наташенька, душечка, я вас не побеспокоила? А Васенька еще не спит? Можно ему трубочку?
Секунд пять она молчала, за это время на другом конце трубки вместо Наташеньки появился бодрствующий Васенька, и мамулин тон мгновенно изменился.
– Вася, это Бася! – отрывисто и деловито сказала она. – Есть срочное дело, нужна помощь. Выйди на лестницу, к тебе подойдет моя дочь и все расскажет.
Это прозвучало по-военному коротко и четко, Васенька, видимо, безропотно взял под козырек, и весь разговор уложился в десять секунд.
– Дюша, можешь идти, – с интонациями, которым позавидовал бы наш папуля-полковник, велела мне маменька. – Квартира пятнадцать, каспера зовут Василий, да ты его знаешь.
– Так точно, мой генерал! – ответила я, за неимением каблуков щелкнула босыми пятками, повернулась кругом и удалилась, печатая шаг.
Васю-Василия я действительно знала как облупленного. Сама я с ним общаюсь нечасто, зато много чего слышу от его соседки Трошкиной, которая зовет пацана Василисой. При этом имеется в виду не только внешность румяного синеглазого мальца, которому его мамаша-парикмахерша все не решается обкорнать буйную гриву белокурых волос, но и способность его сказочной тезки превращаться из царевны в лягушку. Наш Василиса тоже такой – то он красавец-паинька, то хулиганистое чудовище.
На сей раз царевич-лягушонок был белым и пушистым, я даже не сразу узнала его. В светлых бриджах и белоснежной рубашке с отложным воротничком, с распущенными по плечам кудрями Василиса походил на ангела. Образ портила только зажатая в кулаке сигаретка, которую при моем появлении Васька метким щелчком выбросил в окно лестничной площадки.
– Тебя лично минздрав не предупреждал, что курение опасно для здоровья? – спросила я, приблизившись.
– Зануда ты, теть Ин! – добродушно посетовал Василиса. – И как только у такой клевой тетки, как наша Бася, такая дочка уродилась? Не учи меня жить, без тебя учителей хватает! Говори лучше, зачем тебя Бася ко мне послала.
– Нужна информация, – сказала я, постаравшись скопировать мамулины генеральские интонации. – Позавчера вечером, около восьми часов, Денис Кулебякин с восьмого этажа… Знаешь его?
– Твой женишок? – ухмыльнулся Василиса. – Знаю, а как же! Зануда вроде тебя, тоже мне читает лекции о вреде куренья. А вот собака у него классная!
Надо понимать, Барклай никогда не агитировал маленького обормота вести здоровый образ жизни.
– Они пропали, оба: и Денис, и Барклай! – сказала я. – Пошли на вечернюю прогулку, были на заднем
