Постепенно я вошла в азарт и опомнилась лишь тогда, когда перемыла весь кафель на кухне, в ванне и туалете, а также ванну, унитаз, раковины, газовую плиту и дверцы кухонного шкафчика. Когда мыть уже было больше нечего, а странная смесь сознания собственной правоты и жалости к себе стала совсем невыносимой, я решила помыть самое себя. Открыла кран до отказа, вылила полбутылки моего любимого шампуня. Дождалась, пока под сильным напором воды взобьется пена, разделась, сложив грязную одежду в корзину для белья, легла в ванну. Точнее, опустилась в душистое облако, с тайной надеждой выйти из него обновленной и возрожденной, как Афродита.
Я лежала и думала, а почему я, собственно говоря, прогнала Аристарха? Зачем? Что мне не нравится? Чего я боюсь? Чем меня не устраивает та игра, которую он со мной ведет? Ведь флирт, а особенно хороший флирт, – это так интересно! Я ведь играю в эти игры! Сейчас-то почему не хочу? Отчего меня так ломает? Может быть, флирт мне сейчас не нужен? Да, скорей всего, так. Я хочу большего. Я как Джулия Роберте в «Красотке». Хочу всю сказку целиком. Запиликала переносная трубка. Я всегда беру ее в ванну.
– Саша? – знакомый бархатный голос.
– Да, Аристарх. Я что-то забыла у тебя в машине?
– Нет.
– Тогда зачем ты звонишь?
– Я чем-то обидел тебя? Почему все так получилось?
– Обидел? Нет. Куклы не могут обижаться… Не беспокойся.
– Ты считаешь, что я играю с тобой?
– Разве нет?
– А ты не думаешь, что, может быть, это защитная реакция? На тебя? Такую красивую, полноценную и независимую?
– Да, без жилищных и материальных проблем. Девушку из хорошей семьи. Какие еще у меня недостатки, кроме моей полноценности, красоты и независимости?
– Саша, ты действительно обиделась?
– Я не хочу говорить о своих чувствах! Обиделась или обрадовалась, разочаровалась или, наоборот, очаровалась! В конце концов, это касается только меня! Я не люблю, когда мне делают больно или заставляют замирать в ожидании! Мне это не нравится! Если ты играешь, я – нет. И не буду.
В трубке повисло молчание. Мне мучительно захотелось отключиться. Зачем он позвонил? Мне стало почти хорошо в этой голубой ванне с розовой пеной, я почти успокоилась, почти уговорила себя, что мне это не нужно. Еще немного, и я разревусь.
– Саша, мне нечего тебе возразить. У меня завтра в двенадцать часов поезд. Я уезжаю на два месяца. Работать. Вернусь в начале августа. Я хотел провести этот вечер с тобой. Ты, ты… я не знаю, как тебе это сказать…
– Как есть.
– Не могу. Пока не могу.
– Ты ведь хочешь приехать?
– Я стою внизу. У меня в багажнике курица гриль, шампанское и всяческая ерунда. И завтра я уезжаю. Пошло, правда?
– Еще как! А будет еще пошлее, если ты увезешь это все к себе домой.
– Да уж.
– Поднимайся.
– Саша…
– В конце концов, у нас есть время до завтра. У меня есть…
Хорошо, что я не завела себе домашнее животное! Тогда от курицы и прочей снеди, оставленной в прихожей, мало бы что осталось. Мы вспомнили о пакете с едой только в три утра. Всю ночь мы любили друг друга и говорили всякие глупые нежности, а утром расстались. Может быть, до августа, а может… Кто знает, что будет в августе…
И зачем мне это было надо? Но уже поздно, и теплые губы, нежные руки и мягкие волосы Аристарха теперь навсегда во мне. И я не знаю, повторится ли это. Он обещает писать. Но не спросил имейл, обещал звонить, но у него самого трубка работать не будет. Так что ничего не изменилось. Почти ничего. Только я заболела им еще сильнее.
Утро вторника ничем не отличалось от других утр этой хмурой недели. Нынешнее лето, как это часто бывает в том месте, где я родилась, не радовало хорошей погодой. Еще не моросило, но опять плотная пелена обложила небо. Странное место, странная погода без теней. Странная девушка Саша. Все-то у нее есть, а ей грустно. От нее в семь утра вышел любимый человек, и он уедет сегодня в неведомые дали. Девушка уже не находит себе места от тоски и желания и проклинает себя за то, что произошло этой ночью, это, как заноза, будет еще долго саднить. Банальный сюжет для женского романа. В детстве я придумала себе одну игру; когда мне было плохо или тоскливо или я попадала в глупое положение, я сочиняла историю про другую Сашу, у которой все хорошо. Свой маленький женско-детский роман, где я была умна, красива, удачлива, прозорлива и остроумна. И все меня обожали. Раньше мне это помогало. Я сама рассказывала себе сказки. Со временем я несколько растратила детскую веру в чудо, но сейчас никакого другого способа спрятаться от гложущей тоски по Аристарху я придумать не смогла. И сейчас я рисовала себе картинки из жизни этой другой Саши, которая встречает Аристарха во дворе. Он передумал ехать, и вот они вместе полетели в далекую Грецию, где бирюзовое море, и на берегу этого моря, где-то на окраине Афин, Саша рассказывает ему о Пелопоннесской войне, а он слушает, слушает… Саша с Аристархом все еще ходили по узким улочкам греческих городов, а Саша без Аристарха автоматически собиралась на работу, красилась, чистила туфли, закрывала дверь на два замка, как учила бабушка, и привычно бежала на перекресток ловить маршрутку.
Реальность предстала передо мной в виде двери салона. Взглянув на часы, я поняла, что пришла на полтора часа раньше! Замечталась! Ну что ж, будет повод, наконец, заняться компьютером, тем более что
