– Нежить? – элегантно чавкая, повторила наша писательница. – Пожалуйста: вампир, упырь, вурдалак, зомби – все это разные виды нежити. А вас что-то конкретное интересует?
Чувствовалось, что знаменитая сочинительница ужастиков не затруднится экспромтом прочесть небольшую лекцию о принципах классификации инфернальных существ. Мы с Зямой дружно вытаращились на родительницу.
– Нежить, ласкать, лелеять, холить, – по инерции договорил папуля и тоже замолчал, глядя на нашу писательницу.
– Вспомнила! – Я шлепнула себя по лбу. – Гладявый его фамилия! Василий Гладявый!
– И я тоже вспомнил! – Зяма широким жестом революционного матроса, раздирающего на себе тельняшку, сорвал с груди салфетку и встал из-за стола. – Очень прошу меня извинить, но я вспомнил, что у меня есть срочное дело! Миль пардон, я удаляюсь!
– И у меня срочное дело! – вскричала я и тоже подорвалась с места. – Зяма, ты, случайно, не в сторону «Мегополиса»? Мне с тобой по пути!
Толкаясь и обгоняя друг друга, мы с братцем побежали в прихожую и усвистели в пиццерию в такой спешке, что забыли дома свои мобильники.
Эта оплошность подарила нам примерно полтора часа спокойной жизни.
23
Раиса Павловна Солоушкина очень жалела, что ее супруг отправился в гости к своему взрослому сыну «с ночевкой». То есть она, конечно, понимала, что каждый сын имеет право на отца, а внуки – на дедушку, и никогда не возражала против того, чтобы муж покинул ее на денек-другой. Честно говоря, совсем неплохо было немножко отдохнуть от семейной идиллии в одиночестве.
Увы, на сей раз одиночества не получилось. Предприимчивая Катерина Максимовна использовала временное отсутствие Валентина Ивановича, чтобы организовать у Солоушкиных конспиративную квартиру. Ни к себе домой, ни на дачу, куда ее сослали потерявшие терпение родственники, вольнолюбивая Катерина Максимовна возвращаться не желала. Она оккупировала кухню соседей и в разговорах с удрученной Раисой Павловной именовала ее не иначе, как «наш штаб». Штабная пенсионерка Солоушкина считала часы до возвращения супруга и от расстройства в огромных количествах поедала торт, купленный Катериной Максимовной. Торт был вкусный. Он один отчасти примерил Раису Павловну с суровой действительностью.
Сама Катерина Масимовна торт не ела, ссылаясь на необходимость немного отдохнуть от гастрономической экспансии сына-кулинара. Она положила перед собой на стол мобильник внучки и пришпилила его к клеенке пронизывающим взором циркового гипнотизера – чтеца мыслей на расстоянии. Напряженным шепотом, нешуточно пугающим нежную Раису Павловну, Катерина Максимовна заклинала:
– Позвони мне, позвони! Позвони мне, ради бога!
– Через время протяни-и-и! – тонким голосом подхватила Раиса Павловна, узнав песенный хит конца прошлого века. – Голос тихий и глубокий!
Дирижируя, она взмахнула чайной ложечкой, и обе старушки дружно, в голос, взвыли с вековечной бабьей тоской:
– Если я в твоей судьбе ничего уже не значу...
– Я забуду о тебе! – гордо возвестила баба Рая.
– А вот это фигушки, не забуду! – рэповым речитативом вставила Катерина Максимовна и требовательно рявкнула припев:
– Позвони мне, позвони!
И мобильник, впечатленный этим выступлением слаженного дуэта пенсионерок, зазвонил, да как! Всего за двадцать минут пришло пять звонков.
Мудрая Катерина Максимовна принимать их не спешила, сначала смотрела, кто звонит. Вернее, смотрела баба Рая, потому что ее подружка оставила дома очки для чтения и с трудом разбирала мелкие буквы на дисплее.
– «Катя», – прочитала Раиса Павловна. – Какая Катя?
– Не я, – коротко ответила Катерина Максимовна и нажатием кнопочки напрочь отказала неизвестной Кате в общении.
– «Люся», – прочитала Раиса Павловна, приспустив очки на кончик носа. – Люся – это кто?
– Не знаю, но это неважно, – рассудила Катерина Максимовна, проигнорировав и этот вызов. – Важно, что Люся – не мужчина. И потом, я точно помню, номер, с которого звонил тот тип, Сергей, обозначился как «неизвестный».
Неизвестный позвонил пятым – после Кати, Люси, папы и Макса, ни с одним из которых Катерина Максимовна говорить не пожелала. А вот неизвестного она томить не стала, сразу же отозвалась хрипловатым от волнения, но бодрым «алло!».
– Что у тебя с голосом, Инка, простудилась? – скороговоркой спросил Денис Кулебякин.
Сообразив, что «неизвестным» оказался внучкин жених, коварно позвонивший «Инке» с одного из многочисленных кабинетных телефонов, Катерина Максимовна немного смутилась, но в том, что она не Инка, не призналась и только растерянно покашляла.
– Тебе бы горячего вина выпить – и в постель, да не время сейчас! – посетовал Денис.
– Это точно, – пробормотала баба Катя, для которой винно-постельные времена закончились лет двадцать тому назад.
«Рановато, пожалуй!» – с сожалением подумала она, встревоженная ласковым мужским голосом.
С беспокойством и одновременно с интересом Катерина Максимовна ждала развития постельной темы, но Денис вдруг резко сменил курс и задал совершенно неожиданный вопрос:
– Что там бабка ваша натворила, ты в курсе?
– Что? – окончательно растерялась упомянутая бабка и дернулась, толкнув стол и расплескав чай, который только-только в третий раз налила себе в чашку лакомка Раиса Павловна.
Сдобный локоток бабы Раи оказался в горячей луже, ошпаренная старушка возмущенно пискнула и тут же зажала себе рот, принужденная к молчанию бешеным взглядом Катерины Максимовны.
– Похоже, ваша старуха вляпалась в мокруху! – сообщил Денис. – Где она, я хочу с ней поговорить. Немедленно!
Катерине Максимовне, наоборот, мигом расхотелось продолжать разговор, и она не придумала ничего лучшего, как выключить телефон. Заметив это, Раиса Павловна перестала сдерживаться и взвизгнула в полный голос. Кто-кто, а она в прямом смысле вляпалась в горячую чайную мокруху и глубоко в этом раскаивалась.
– Катя, кто это был? Неужели он? Маньяк? – баюкая локоть, плачущим голосом спросила она подружку.
Та остановившимся взглядом смотрела на безмолвствующий телефон и шевелила губами.
– Наоборот! – ответила Катерина Максимовна, имея в виду, что поступивший звонок был от антипода преступника – полномочного представителя правоохранительных органов.
Она окинула оробевшую подружку суровым инквизиторским взглядом и потребовала:
– Ты чай-то вытри!
– Ага, – Раиса Павловна поспешно прошлась по столу тряпочкой, истребляя желтую лужу. – Так лучше?
Не ответив ей, Катерина Максимовна распространила собственные локти на осушенные территории и забарабанила по столу пальцами в такт своим мыслям. Мысли прыгали и кувыркались, как цирковые эквилибристы, и пальцы пианистки Кэт выбивали такую тревожную дробь, что малодушная Раиса Павловна отказалась от мысли хлебнуть еще чайку и предпочла выпить валериановых капель. Интуиция безошибочно подсказывала ей, что Марлезонский балет вступил в стадию неконтролируемого развития.
