— Наверняка ведь ждала! — гнул свое хазарин. — Не могла не ждать!
— Да кто тебе это сказал?
— Да этот… Ну, плешивый, что вез нас сюда… И что ждет говорил, и даже окна ее показал.
Гаврила закатил глаза, вспоминая всех плешивых, что ездили на телегах и, наконец, догадался.
— Сераслан, что ли?
— Ну да!
— Так какой же он плешивый? Он лысый, — возразил Гаврила.
Исин, уже собравшийся встать и открыть, остановился.
— А почему лысый? Плешивый! Раз волос нет, значит плешивый.
— Ничего ты не понимаешь, — отозвался из своего угла Избор. Он аккуратно пристраивал меч в изголовье.
— Лысый — это лысый, а плешивый — это плешивый.
— А какая разница? У того волос нет и у этого… Я имею ввиду и у лысого и у плешивого… Или у лысых волос хоть чуть-чуть больше, чем у плешивых?
— Эх ты. В зятья к князю набиваешься, а таких простых вещей не знаешь. Есть разница. У лысого ум волосы ест, а у плешивого они сами вылезают. От плохой жизни.
Исин немного помолчал, а потом ответил Масленникову одним словом.
— Мудер.
— Как ты при своем уме еще не лысый? — отозвался Избор.
— Сам не понимаю, — ответил Гаврила. — Может, сплю мало?
Он зевнул, опрокинулся на лавки и сонным голосом добавил.
— Дверь я заложил. Мало ли что…
— А что? — встрепенулся Исин. — Что-то не так?
Жизнь научила его доверять предчувствиям Масленникова.
— Все так, только уж больно хорошо дверные петли смазаны…
Они не успели провалиться в сон, как в дверь стукнули. Избор уже устроившийся на лавке приподнялся, но к двери не пошел, только положил руку на меч… Стучал явно кто-то из своих — уважительно и аккуратно.
— Так с вами никогда умным не станешь, — проворчал Исин сквозь зевок. Сон уже наполнял его как мед непочатую бочку. Хотелось закрыть глаза и провалиться в уютную темноту и заново пережить события этого дня, но каждый удар словно вколачивал ступеньку в лестницу, что вела к пробуждению.
— Не спится кому-то, — сказал сотник. Его лавка стояла ближе всех к двери, и уж если кому полагалось встать и открыть стучащим, то именно ему.
— Открой, — отозвался Гаврила. — Не чуешь, разве, что тебе стучат?
— Почему мне? — спросил Исин, перевернувшись на живот и отыскивая в полумраке лицо Гаврилы.
— Уважительно, уж больно, — объяснил Гаврила. — Так не Пинскому воеводе и не Киевскому богатырю стучат, а …
— Сотнику Пинского князя… — закончил Исин, явно веселясь. Едва видный в темноте Гаврила отрицательно покачал головой.
— И не сотнику. Сотнику бы в дверь ногой барабанили, а тут со всем уважением. Рукой и не сильно.
— А кому же тогда? — спросил хазарин. Он уже догадывался, что скажет Гаврила, но это и было приятно.
— Не зайдам, каким-нибудь стучат, — продолжил подползать к главному Гаврила. — Княжеского зятя вызывают.
Исин поднялся, но к двери не подошел.
— Может, дверью ошиблись? Сераслан говорил, что князь рано ложится. Да и вообще тут поспать любят…
— Это открыть надо, да выяснить, — сказал Гаврила, поудобнее устраиваясь на лавке. Он-то понимал, что те, кто сейчас маются за дверью, к нему никакого отношения не имеют.
— Чего нужно? — крикнул Избор.
В дверь последний раз грохнуло и оттуда пророкотало:
— Князь к себе вашего сотника требует, будущего зятя.
Голос звучал громко, самоуверенно. Гаврила развел руками, показывая все видом, что открывать придется именно Исину и никому другому. Он поднялся, чувствуя спиной взгляд Гаврилы.
— Погодите. Оденусь… — и начал одеваться. Он торопился, сквозь зубы проклиная перепутавшиеся штанины, а когда все же оделся небрежно опершись о дверь — не за каждым же вот так среди ночи посылают князья — бросил:
— Схожу к тестю, послушаю, что скажет…
Гаврила осмотрел его, зевнул с завыванием и сообщил.
— Чего скажет? Скажет, что дурак…
Восторженности у Исина поубавилось. Гаврила видел что-то, что не видел он.
— А что не так?
— Не срамись. Ты чего без меча поперся?
Хазарин пощупал свой пояс.
— Так князь…
Гаврила ничего не стал говорить, а только покачал головой. Мол, учишь его, учишь…
— Бесхитростный ты. Даже завидно.
Исин медленно вернулся и одел меч.
— Лучше на пояс, — поправил его Избор. — Тут потолки низкие. Если что, то выхватить не успеешь.
Он перевесил меч и пошарил в изголовье и под одобрительным взглядом Гаврилы сунул за голенище нож.
— Засов не закладывайте, — попросил он…
— Ничего. Постучишь.
— Может быть, ты раньше утра не вернешься.
— Может быть, тебя там сейчас прямо и женят, утра не дожидаясь… — предположил Гаврила.
— На пир хоть позови…
Дверь за ним закрылась, и он услышал, как Гаврила рассмеялся. Потом босые ноги прошлепали к двери, и кто-то заложил ее.
Обрезанный закрывшейся дверью свет пропал и перед ним в обе стороны протянулся полутемный коридор.
— Пошли, сотник. Князь ждать не любит… — сказал старший подчеркивая свою близость к сильным мира сего.
— Да, — небрежно согласился Исин, — что князья, что каганы… Все они одинаковые… Всем сегодня нужно то, что достать или сделать можно будет только завтра…
Ему никто не ответил и он бодро пошел дальше. Маленький отряд миновали несколько поворотов, одиноким факелом раздвигая тьму перед собой. Исин смотрел по сторонам, соображая куда направляются княжеские дружинники.
— Почему сюда? — спросил он. — Князь вроде в другой половине?
Старший на ходу обернулся, и ответил.
— А то я не знаю, где тут князь.
В его голосе уже не было угодливости и подобострастия, так удививших Исина час назад. Хазарин оглянулся, пожал плечами и двинулся дальше. Холодок скверного предчувствия прокатился по спине, заныли зубы. Еще час назад в глазах этих людей он был героем. Да что там героем, больше чем героем. Он был человеком, от которого в ближайшем будущем могла зависеть жизнь каждого из них. Муж княжеской дочери и сам почти князь и вот тут такое… Сколь не скоротечна земная слава за этот час она не могла исчезнуть бесследно. Остатки уважения должны были остаться, но он их не чувствовал. Сотник начал
