Хазарин не поленился и пересчитал сколько их там. С правой стороны, куда сворачивала дорога, огибая большую группу сосен, он насчитал их почти полтора десятка, а слева они вообще сливались в дымную пелену.
— А не пожар?
Сераслан тронул лошадь вперед.
— Тут всегда так…
Когда деревья расступились перед ними они оказались на широкой поляне. У дальнего конца ее стоял невысокий, всего в два поверха дом. Он был широк и от этого казалось, что он приник к земле, словно зверь перед прыжком. Вокруг дома широкой дугой, а может и кольцом — отсюда не было видно — расположился простецкий плетень с воротами. Внутри охваченного им земляного круга, рядом с домом стояли какие-то хозяйственные постройки.
По другую сторону плетня поле сверкало огоньками костров. Там стояли повозки, шатры и шалаши, в которых ждали своей очереди желающие поведать Старцу о своих бедах и прикоснуться к его мудрости.
— Людно тут, — удивился хазарин.
— Бойкое место, — согласился Сераслан. — Да и Старец никому не отказывает. Если есть что сказать — обязательно скажет.
— Как это «если есть что сказать»? — насторожился Гаврила. — Ты же говорил, что он все знает?
Он додумал эту мысль до конца и добавил.
— То есть может и не сказать?
— Лично я о таком не слышал, — честно сказал Сераслан. — Но не может же он и в самом деле ВСЕ знать… Боги и то, верно, всего не знают… Не Бог же он…
Порыв ветра принес запах навоза — где люди, там и лошади…
— Да, — согласился Исин поморщившись. — Был бы он Богом, то он бы себе для житья другое место выбрал…
По намеченному тысячами ног кругу они обогнули дом и подъехали к воротам.
Опершись на копье там стоял стражник.
Каждому из проезжающих видно было, что стоял он тут для красоты — плетень вокруг дома был настолько низким, что перелезть его в любом месте не составляло никакого труда, но поставили его именно в этом месте. Скорее всего, он даже ничего не охранял, а был этаким указателем — проезжать следовало тут, а не где-то рядом.
Около копейщика тележка встала. Страж посмотрел на них безразлично, но ничего не сказал. Тогда Гаврила слез и пошел открывать ворота.
— Стой! — окликнул его страж — Куда?
— А еще вопросы есть? — спокойно спросил Гаврила отводя в сторону толстую жердину, загораживавшую проезд.
Страж, удивленный невиданным тут прежде нахальством ответил:
— Как не быть? Грамоту покажи…
— Какую грамоту?
Услышав вопрос страж отпрыгнул и выставил перед собой копье.
— Грамота где?
Гаврила сложил пальцы в кулак и погрозил владельцу копья.
— Вот она у меня в кулаке зажата…
Он грозно покачал кулаком, но страж не испугался, а только крепче вцепился в древко. Переводя взгляд с одного на другого страж выбирал момент, чтобы позвать на помощь. Опережая его Сераслан махнул скрученной в трубку грамотой.
— Вот тебе грамота. Мы от князя Голубева.
Страж тут же потерял к ним интерес.
— А чего встали тогда? Проезжай, не задерживай!
— А то что? — нахально спросил Исин.
Страж посмотрел на них и не стал связываться.
— А то опоздаете…
Глава 48
Утоптанной дорогой они подъехали к дому.
Старец жил богато — широкое крыльцо, крытое тесовой крышей, резные столбы. Лестница во всю ширину крыльца вела вверх к огромным, как ворота, дверям. На лестнице через три ступени стояли воины охраны.
В дверях их остановили.
— Куда кучей претесь?
Гаврила сбросил чужую руку со своего плеча.
— Да уж не к тебе…
Сераслан, не давая встрече превратиться в драку быстро закончил за богатыря.
— … а к хозяину твоему. Ему послание от князя Голубева.
— Что за письмо? — страж грозно сдвинул брови. — О чем?
— Не знаю, — ответил Сераслан. — Я вежеству обучен — чужих писем не читаю…
В его словах Гаврила услышал упрек, понятный только им двоим — Сераслану и стражнику.
— Я тоже, — быстро откликнулся стражник.
— А я знаю, — улыбаясь своим мыслям и смотря стражу прямо в глаза сказал волхв. — Только ты не себе это в заслугу ставь, а лени своей. Ты ведь все людей резал и читать-то не научился…
В словах Сераслана было столько притворной жалости, что страж заскрипел зубами и отошел в сторону.
— Проходите…
Сераслан вошел первым. Гаврила вторым, задев стража плечом. Тот задираться не стал, только проводил колючим взглядом.
В полутемных сенях воздух пах едой и теплом. Избор глотнул и толкнул в бок зазевавшегося хазарина, уже готового пустить слюни. Появившийся из полумрака человек сказал:
— Нечего рот разевать. Раз пришли — проходите… Ждут вас.
Поднявшись на второй поверх они пошли по длинному коридору. Где-то тихо свиристел сверчок и в такт ему скрипели не плотно подогнанные доски пола.
Сераслан, чуть поотстав от провожатого сказал:
— Вы первыми его спросите, а уж я следом….
— А не…
— Нет, — быстро оборвал Сераслан Гаврилу. — Я хоть чужих писем не читаю, а о чем речь в послании идет догадываюсь…
Он усмехнулся…
— Боюсь, прочитав его Старец сильно огорчится….
За поворотом их опять встретили воины. Гаврила с Избором переглянулись. Кем бы ни был этот Старец, а о себе он позаботиться умел. Ребята у двери стояли плечистые, улыбчивые — видно нравилось им на стариковских харчах силу себе нагуливать.
— Кто такие?
— Князя Голубева посланники!
— Никак ты, Сераслан?
— Спасибо, что узнал, Шупша.
— Старый ты стал, худой какой-то… Силу, вижу, растерял, — сказал страж, оглядывая спутников
