интимный бугорок. Лелана едва не задохнулась от желания раздвинуть колени, поддаться вперед, позволяя ему сделать, наконец, то, отчего оба не спят ночами. Бранд настойчиво подавил её порыв. Его рот продолжал исследовать кожу, губы накрывали грудь, терзая языком соски, изредка прикусывая их зубами. Думать Лелана не могла больше, из груди один за другим вырывались стоны и полу всхлипы, она выгибалась, подставляя грудь его губам, когда он пытался отстраниться. Его пальцы опустились по животу к влажным складкам. Он поглаживал её плоть, изредка надавливая, добиваясь новых стонов. Его палец проник внутрь, терзая медленными движениями. Лелана застонала, укусила Бранда за плечо, не в силах больше терпеть огонь его прикосновений, отчаянно желая большего. Бранд едва слышно зарычал, раздвинул коленом её ноги. Его палец заменила горячая плоть. Он продвигался внутрь, наполняя собой. Дернулся, одним движениям погружаясь полностью в неё. Лела ойкнула от неожиданной боли.
— Великий Страг! — пробормотал Бранд ей в шею. — Таррилла…
Боль постепенно отступала. Лелане уже не нравилась его неподвижность. Она хотела, чтобы его плоть скользила внутри, оттесняя на второй план саднящие ощущения. Она несмело двинула бедра ему навстречу, вызывая из его горла полустон-полурык. Он отстранился, освобождая её тело, чтобы с напором двинуться вновь навстречу, выбивая из горла стон. Его движения ускорялись, Лелана прятала лицо на его груди, хватая кожу зубами, иногда впиваясь ногтями в плечи. Небольшая боль сопутствовала их соитию, но для Лелы она отступила на второй план. Чувство наполненности им вызывало гораздо больше ощущений, чем потеря девственности. И она ни за что не желала прекращения горячей пытки его телом, стремилась ему навстречу, двигаясь в одном ритме. Пока не перестало существовать все окружающее кроме его сильных толчков. Бранд ускорял ритм, пока не замер в последнем толчке, изливая в неё свое семя.
Лелана прижалась к нему, обхватывая руками за плечи, не желая увеличивать расстояние между влажными после любовной игры телами.
Какое-то время они молчали. Бранд поднялся на локте и нежно гладил её по волосам, иногда накручивая их на палец. Магия плясала в его глазах, празднуя победу. Но расплавленный янтарь не обжигал, напротив обволакивал теплотой и уютом.
— Почему ты не сказала? — прошептал он. — Ведь я первый, правда?
— В это тяжело поверить тебе, не так ли? — с горечью спросила она. — Ведь ты считал, что со мной знакома близко половина Озер.
— Я идиот, таррилла, прости меня, пожалуйста. За твоим доменом такая слава, но ты… ты необыкновенная.
— Я тебя люблю, Бранд.
Он опешил. Она сказала это так неожиданно и просто, что он растерялся и почувствовал, что начинает паниковать. А магия возликовала внутри. Он в который раз начинал сомневаться в том, что дело в магии.
— Я тоже… тебя люблю. — неуверенно ответил он. — Хотя это, наверное, самый безумный поступок в моей жизни.
— Почему?
Он криво улыбнулся.
— Потому что в один прекрасный день ты вспомнишь, что мы враги и уйдешь от меня защищать свой домен. И когда-нибудь мы встретимся на поле боя, и я не смогу тебя… убить. И это страшно.
— Я никогда не уйду, — с уверенностью в голосе ответила она.
Но Бранд лишь с сомнением покачал головой.
— Не знаю, что там у тебя произошло, но ты любишь свой домен, какой бы он ни был и обязательно вернешься, даже если придется возвращаться с боем.
Лела была не согласна, но не стала спорить.
— Откуда у тебя этот шрам? — прошептала она, медленно проводя по тоненькому шраму на щеке.
— Ты будешь разочарована, когда узнаешь, — улыбнулся он.
— Тебя все-таки кто-то смог победить?
— Сирил… ещё в детстве, а после неумело залечил. Он меня ткнул веткой, когда мы играли… А все думают, что я получил этот шрам в неравном бою. Вообще я люблю рассказывать девушкам, что защищал когда-то свою любимую. Их было десять — я один. Меня изранили, но девушку я всё-таки спас. Обычно это действовало.
Лелана улыбнулась, таким бесшабашным, с лукавой улыбкой, она видела Бранда впервые.
— Почему же мне сказал правду?
— Мне незачем перед тобой красоваться. Ты и так горишь рядом со мной, таррилла. Так?
Он сократил расстояние между губами, почти касаясь своим ртом, заставляя губы зудеть в желании поцелуя.
— Ты сам знаешь ответ, — улыбнулась она, соединяя из губы в поцелуе.
Глава 22
Сирилу, казалось, что он никогда не отмоет руки от чужой крови. Ему пришлось сегодня убить, это терзало и мучило, только теперь не желудок. Душа извелась вся. Целители неба не умели убивать, это противоречило их основному предназначению — дарить жизнь. Даже сияние ладоней изменилось. Никто не заметит, но Сирил различал красные пятна в ауре. Он честно пытался убедить себя в том, что так было нужно. Жизнь друга была важнее дара самоисцеления, но такие логичные мысли не приносили успокоения. Он то и дело вскакивал с постели в своих покоях, бросался к двери и останавливался, не зная, куда собирались нести ноги. Замаливать грех… распластаться на полу воздушного храма и не вставать, пока не заслужит прощения… Но нет воздушных храмов в Симфонии. Он начал молча молить Великого Пророка показать ему путь к искуплению, но бог хилфлайгонов молчал, а Великий Страг только довольно улыбался, приглашая в опасные огненные объятия. И такое единение с сущностью видгара пугало даже больше угрызений совести. Он убил с удовольствием, поддаваясь власти той части видгарской магии, которая призраком бродила рядом. Он уже не настолько силен, чтобы сдерживать Бранда. Ему нужно искупить вину перед магией… Великий Пророк, подскажи путь…
Кора неуверенно стояла перед дверью, не решаясь войти. Сегодня Сирил был так близко, что не могла удержаться. К тому же не виделись уже давно. После той встречи с Ольгой решила, что всё же следует сохранить в тайне местонахождения меча и падение стены. Ведь не смотря на то, что Оля была ей ненавистна, всё же видения никогда её не обманывали, какова бы ни была их причина. Сегодня Бранд явился в их дом на окраине Речного, что Леланой на руках, Кора быстро ушла, не желая им мешать. Куда ей ещё было податься, как не к Сирилу.
Уже ночь… Весь двор спит огни давно погашены. Соблазны терзали, не давали расслабиться. Она больше не могла терпеть, не могла следовать табу.
Сирил в своих покоях и он не ждет её прихода. В его сердце, как заноза, сидит любовь к другой. Но за счастье нужно бороться, поэтому, глубоко вдохнув, Кора решительно открыла дверь.
Сирил лежал на кровати. Его губы, беззвучно шевелились, будто шептали молитву, а глаза зажмурены. Когда хлопнула дверь, он открыл их и повернул голову в её сторону. На лице появилась ласковая, но вымученная улыбка, которая сменилась растерянностью и отчаянием.
— Ты что-то хотела, солнышко? — спросил он, Кора заметила, что его голос дрожит.
Он вздохнул и со стоном спрятал лицо в ладонях.
Кора покраснела и вместо ответа сбросила плащ, укрывавший её наготу. Сирил едва слышно застонал и затряс головой.
— Не требуй этого, — пробормотали его губы, но он смотрел будто не на неё.
Кора с трудом подавила, подкатившие к горлу слезы и желание убежать отсюда и где-нибудь в уголке
