Джон осадил себя: «Довольно, Джон. Успокойся. Остынь».
Карл весь день работал над портретом Джона Баррета, но нашел задачу крайне тяжелой, невыполнимой. Лицу недоставало выражения. Оно казалось лицом трупа.
Он взглянул на часы. Пять без малого. Скоро пойдет анонс программы, длиной в целых двадцать пять секунд. Карл не знал, зачем именно, но включил телевизор и стал ждать с карандашом в руке. Может, что- нибудь случайно промелькнет и затронет его душу – искорка тепла, человечности... что-нибудь.
Пока он ждал, взгляд его упал на груду несобранных деталей – на лодку, которую строили дедушка и отец и которая все еще ждала под брезентом. Карл подошел взглянуть на нее поближе, откинул в сторону брезент, потрогал дерево. Он ощутил острую грусть о дедушке.
Из телевизора раздался голос: «Добрый вечер, говорит Джон Баррет из отдела новостей Шестого канала. Мы выйдем в эфир на Шестом канале в пять тридцать...»
Карл бросился к мольберту, сравнил глаза на экране телевизора с глазами, нарисованными на холсте. Они были...
Что это? Какой-то старикашка стреляет в людей? «...Мы получили сообщение о человеке, в знак протеста открывшем огонь по случайным прохожим и полицейским...»
Карл стоял и смотрел, как пистолетные выстрелы обращают людей в беспорядочное бегство.
»...и о женщине, умершей в зоопарке, по всей видимости, от сердечного приступа».
На экране снова появился Джон Баррет, в рубашке с засученными рукавами, на фоне отдела новостей.
«Все это и другие сюжеты смотрите через полчаса в выпуске новостей Шестого канала в пять тридцать».
Блок рекламных роликов.
Карл выключил телевизор, уставился на погасший экран и выругался.
Джон отложил пульт дистанционного управления телекамеры, поднялся с табурета и выругался.
Тина Льюис в своем офисе за закрытой дверью тихо говорила в телефонную трубку:
– Я побеседовала с Джоном Барретом. Он сказал, что пока никаких новых обстоятельств в деле о смерти его отца не появилось. Нет... Он не упомянул ни о каком полицейском расследовании. Да, я дам вам знать.
Она положила трубку и вернулась к работе, Мартин Дэвин положил трубку и прошел по коридору к кабинету губернатора. Мисс Роудс, секретарша губернатора, доложила о его приходе и знаком пригласила войти.
Вилма Бентхофф, деятельный организатор избирательной кампании, уже разложила на столе губернатора несколько новых эскизов плакатов.
– Как идет сражение? – спросил Дэвин. Губернатор был доволен.
– Мы утираем Уилсону нос, вот как идет сражение! Посмотри-ка на это!
Дэвин обошел стол, чтобы взглянуть на новые произведения искусства. Фотографии и рисунки дышали благородством, привлекали взгляд, даже были превосходны – и на них Хирам Слэйтер, несомненно, казался много крупнее и значительнее, чем в жизни.
Вилма Бентхофф доложила:
– Первичный анализ ситуации показал, что большинство людей отождествляет с волнующими их проблемами Хирама Слэйтера, а не Боба Уилсона – особенно в области гражданских прав и в вопросах охраны окружающей среды.
Дэвин рассмеялся:
– Разве мы ожидали другого? УправлГя имиджем, управляешь высокими сферами. Жаль, мы не можем высечь портрет губернатора на склоне горы Бланшар.
Бентхофф с удовольствием сообщила:
– Что ж, возможно, мы сделаем и это. Взгляни-ка сюда. Хм-м. Плакат с изображением горы Бланшар, а при ближайшем рассмотрении здесь можно различить лицо губернатора, умело замаскированное в очертаниях расселин, ледников и трещин. Надпись под картинкой гласила: «Слэйтер – окружающая среда».
Дэвин простонал в комичном разочаровании:
– О-о-о... а я-то думал поразить вас оригинальной идеей! Вилма вытащила несколько пробных фотографий.
– А теперь, чтобы сделать акцент на семейных ценностях жизни...
Дэвин взял у Вилмы снимки. Семейные фотографии. Губернатор со своей седовласой женой Эшли и двумя младшими детьми, Хэйли и Хайяттом.
– Ну как, разве не типичная американская семья?! Слэйтер криво усмехнулся:
– Картонная семейка, если хотите знать мое мнение! Хэйли ни когда так не одевается... а посмотрите на Хайятта! Он так причесан! Его даже не узнать!
Вилма шутливо похлопала губернатора по руке.
– Ну-ну! Все вы выглядите премило! Это пойдет на «ура»,поверьте!
– Что ж, по крайней мере, мы в кои-то веки выглядим счастливыми... Слэйтер потряс головой. – Иногда это хуже зубной боли, но они делают это для меня.
– Имидж – это все, господин губернатор, – напомнил Дэвин.
– Имидж – это все, – согласился губернатор, откидываясь на спинку кресла и переключаясь на мысли о будущем успехе _ результаты опроса обнадеживают. Количество наших сторонников возросло на пятнадцать процентов с тех пор, как мы начали рекламную кампанию, – так что не говорите мне, что люди ничему не учатся, уставившись в телевизор!
Дэвин хихикнул.
– Не беспокойтесь, сэр, я этого не скажу. Губернатор посмотрел на Бентхофф.
– Итак, давайте ознакомимся с последней информацией, касающейся предвыборного митинга в Сперри.
Бентхофф вручила копии документов Слэйтеру и Дэвину.
– Они готовы принять вас, сэр, через две недели. Думаю, там будет полно народу и, конечно, представители прессы. После митинга состоится пресс-конференция, я получила подтверждение от местной телестудии в Сперри плюс от четырех крупных информационных агентств из нашего города. Я вылетаю туда завтра, чтобы провести предварительную работу среди бизнесменов. Местные организаторы митинга не получают от них достаточной поддержки.
Губернатор нахмурил лоб и кивнул.
– Да, надавай им по заднице, будь добра! Восточная часть штата – не другой мир, что бы они там ни говорили; я по-прежнему являюсь их губернатором, и им надо действовать совместно со всеми нами. – Губернатор пробежал глазами письмо из Сперри, с расписанием перелетов и графиком выступлений. – Ладно, по крайней мере, там не будет никаких сумасшедших пророков.
Хирам Слэйтер порылся в бумагах на столе.
– Так, сейчас начало шестого. Рабочий день можно считать законченным. Потом он остановился и на миг задумался. – Но странно, что мы до сих пор так ничего и не узнали о смерти пророка, несмотря на связь его сына со средствами массовой информации...
– И никто не узнал. Полагаю, большинство граждан нашего штата не знает об этом... и никогда не узнает.
– Вот и замечательно. Нам надо, чтобы люди думали обо мне и только обо мне, верно?
– Я прилагаю к этому все усилия, – сказала Бентхофф.
– Я рад, что мой маленький посланник Божий не получил больше внимания, чем получил.
Дэвин на миг отвел взгляд в сторону.
– И я тоже, сэр. Я тоже рад.
Карл пообедал с Мамой Барретт сразу после пятичасового выпуска новостей и вернулся в мастерскую Папы Барретта как раз вовремя, чтобы успеть к семичасовой программе. Теперь он набросился на холст, на этот портрет с возрастающим раздражением. Где, черт побери, прячется этот человек? Кто он такой?
Лицо на холсте оставалось безжизненным. Оно было красивым, внушительным, выразительным... но безжизненным – безжизненным, как экран выключенного телевизора, «А чего я, собственно, ожидал? –
