— Еще не разу в жизни не ел такую гадость! — Воскликнул старик.
— Ты не будешь? — Спросил Шива?
— Не думаю…
— Тогда давай мне сюда. — В глазах у Шивы мелькнул огонек.
— Конечно, берите. — Старик просунул свою порцию, завернутой в кулек, через прутья.
— О-о-о! Спасибо дед. Век не забуду.
— Да не за что. Я вон вижу, вам силы нужны. Вы вон как все устаете. Чем вы там занимаетесь?
— Ну, кто чем. Собственно я строю этим ублюдкам фор пост… На поверхности.
— Ну и что такого?
— Ну ты, дед, блин даешь. На поверхность без противогаза соваться ни в коем случаи нельзя, а на нас противогазов не хватает. Все противогазы эти уроды себе надевают.
— Что за глупости?
— Это дедуля не глупости. Это ты, ясное дело все это время в тайге прожил, у тебя там этот, как его, а ну иммунитет выработался. А мы, жители подземелья задыхаемся от этой долбаной радиации.
— Я как-то не подумал, что городской воздух может стать опасным для жизни…
Шива передернул головой и принялся есть. По всему туннелю слышалось чавканье. Мимо клеток проходили надзиратели и при каждом удобном случаи подло шутили над заключенными.
— Шива, ты конечно извини, что я тебя отвлекаю от еды, но мог бы ты продолжить свой рассказ про здешнюю жизнь.
— Давай, сейчас дадут отбой и мы с тобой побазарим, а то эти стервятники могут и еду отобрать.
— Как скажешь.
Вскоре народ поел, и дежурные собрали «посуду». После отбоя, энергию отключили, и туннель вновь погрузился во мрак. Шива достал пачку сигарет и закурил.
— Ну так о чем ты там меня хотел спросить?
— Расскажите мне пожалуйста про устройство жизни в нынешнее время.
— А что тут рассказывать? С годами ничего не изменилось. Кто сильнее, тот и прав. Так всегда было, есть и будет. А если тебя интересуют подробности, то пожалуйста. Вся Дзержинская линия под контролем этих сволочей лживых. Они считают, что они должны управлять нашем метро, однако их никто не назначал. Они сами пришли к власти сразу после Катастрофы. Первое время, когда все приходили в себя… слушай, давай я пропущу первые лет десять, а то уже задолбался рассказывать одно и тоже. Короче сидят все эти начальники у себя на Маршале Покрышкине и рулят нашем метро как хотят. Станция, на который мы гнием, называется Красный проспект, но в народе его прозвали Кровавый проспект. Это как я уже говорил своеобразная тюрьма. Все жители Дзержинской лини знают о ее существование, но все бояться даже заикнуться по этому поводу. Все кто посмел, либо уже в аду, либо гниет здесь, а это похуже будет. Есть у нас тут самый, самый главный. Он у нас типа президента, только как я понимаю пожизненно. Он говорит, что у нас тут, на Красном проспекте чума и на ней уже все давно сдохли, следовательно, на Гагаринской и Заельцевской тоже живых нет. Перекрыли значит между станциями гермоворота ну а сами поставляют сюда, через поверхность, продовольствие, боеприпасы и конечно же лучших бойцов со всего метро и не плохо им платят, что бы они охраняли большое Метро от каннибалов.
Однажды жители Гарина — Михайловской поняли, что больше так продолжаться не может, за любую провинность сразу расстрел или ссылка. А эти толстопузы, не долго думая, взяли, да и запечатали станцию на гермозатвор. Станция держалась очень долго — полгода, но когда стало не хватать запасов продовольствия, народ решил сдаться. После «освобождения» станции от проклятых анархистов, так утверждали толстопузы, половина была расстреляна, а другую половину пощадили, что бы мол знал народ, что с правительством шутки шутить нельзя. Да только не расстреляли ту часть народа, а сослали сюда на Кровавый проспект. Поскольку я был зачинщиком бунта, то меня не щадили. Избивали круглосуточно, но посылать, как живой щит не хотели, что бы я еще помучился. Но однажды я вырвался и выбил мэру Кровавого проспекта зуб. Ну тогда меня уже и послали искупать вину перед родиной…
— Шива, вы же говорили, что выбили зуб охраннику.
— Да я хвастаться не хотел.
— Да уж… А что с другими станциями, в Метро ведь, я думаю, есть другие станции?
— Да ты что, схему не видел?
— Нет…
— Я блин, как дурак сижу перед тобой и распинаюсь.
— Да я вроде бы все понял…
— Понял он! — в свете огонька было видно, как Шива покосился на старичка. — Другие станции конечно же есть, да вот только есть ли на них люди никому не известно. После взрыва никто с той стороны к нам не шел, да и мы побаивались. Все-таки ходили туда люди, да не возвращались. Прошел год, а с юга Ленинской ветки не слуху, не духу. После всякие не хорошие сплетни пошли, мол они не успели закрыть гермоворота и всё теперь там в радиации. Ну и было решено, на каком-то там метре завалить все проходы, да так и сделали. Вот таким образом осталась одна наша, хренова Дзержинская ветка.
— Захватывающи… Да, многое мы с Палычем пропустили… Как он там сейчас интересно?… — Александр Михайлович вздохнул и вытер слезинку. — Ой, что это я? Ну ладно, уж пусть земля ему будет пухом… А что вы там говорили на счет каннибалов?
— Эх, старик, это совсем другая история. — Шива затушил сигарету и зажег новую. После, затянувшись пару раз он начал рассказ…
Глава 6. Жидкий азот
— Кихе, майчи. Они нах мохут ухыхать (Тише, молчи. Они нас могут услышать).
С платформы был слышен разговор.
— Это кажется не они!
— Как не они? А кто же?
— Ну эти точно не из наших.
— Ну так что ты медлишь? Пореши их уже на конец.
— Ты сам взгляни на них.
— И что? Отморозки, как отморозки. Ничего особенного.
— Ну не похожи они на этих отморозков. Им вон лет по шестьдесят.
Под платформой, за массивными трубами и какими-то проводами, на корточках сидел маленький, худощавый человечек и закрывал рот своей ладонью, лежащему у него на коленях и стонущему от боли Кириллу Павловичу. Голоса снова раздались.
— Не шестьдесят, а девяносто один. — На какое-то время Кирилл Павлович затих, но после снова застонал и схватился руками за кровоточащие раны.
— Очнулся. Ну так говори кто ты, а то вон, кое у кого руки чешутся тебя по стенке размазать.
— Я, Александр Михайлович Крылов, тысячи девятьсот сорок второго года рождения.
— Потипи, они хоро уйдють (Потерпи, они скоро уйдут). — Все повторял и повторял человечек.
— На какой станции проживаешь?
— Не на какой.
— Как это?
— Хватит с ним возиться, грохни его да и все, и одной проблемой меньше.
Через какое-то время раздались заветные слова. — Выдвигаемся. — И было видно, как дюжина бойцов спрыгнула на рельсы и быстрым шагом отправилась в южные туннели.
— Оди уси. Мосьно выисать (Они ушли. Можно вылезать). — Маленький человек, отпустивши рот старика и взявшись обеими руками за подмышки, начал медленно выползать из-под платформы. Кирилл Павлович уже не стонал. Он потерял сознания и был словно тряпичная кукла в руках незнакомца. — От, от тяк (Вот, вот так). — Положив старичка между рельсами, человечек резво поднялся на платформу и
