— Уважаемый, не обращайте на этих идиотов внимания, они вас не стоят. — Вежливым голосом пролепетал Олег Валентинович. — Проходите пожалуйста сюда. — И он сделал жест в сторону служебного помещения, находившимися в непосредственной близости от них.
Кивнув головой, Александр Михайлович поковылял вслед за входящим внутрь помещений, Олегом Валентиновичем. Пройдя по длинному, но очень узкому коридору, пару шагов, Олег остановился и вошел в одну из дверей. Это были настоящие хоромы. Чистый ковер, с изображением не понятных узоров, стены, оббитые вагонкой, роскошная люстра, с множеством прозрачных «капелек». На интерьер можно было заглядываться часами. Два массивных шкафа, стоящих по разные стороны комнаты, с набитыми полками книжек и разным антиквариатом, обтянутой кожей диван, стоящий прямо возле входа, в дальнем левом углу стоял не давно распустившейся подсолнух, но при этом совершенно не вписывающейся во весь прочий интерьер. То количество предметов, которое висело на стенах комнаты, было просто не сосчитать. От огромной картины «Девятого вала», до маленьких портретиков каких-то людей, от старинных часов с циферблатом, до шпаги с ножами под ней. А посередине всего этого богатства стоял стол, старинный дубовый стол, прямо как у Льва Толстого. На нем были огромные кипы бумаг, а рядом пистолет и бутылка бренди. За столом сидел посидевший, от старости человек, в военной форме довоенных лет. Он сидел и перебирал бумаги, изредка потягивая из горлышка свой бренди. Заметив гостей, он поднял взгляд и слегка пощурившись сказал:
— А, Олег Валентинович, проходите. Вы привели нашего гостя? А, вот и он. Добрый день, рад познакомиться. — Встав из-за стола, незнакомый мужчина пожал руку Александру Михайловичу. — Меня зовут Борис Николаевич, глава Красного проспекта.
— Весьма… приятно Борис Николаевич. Меня зовут Александр Михалыч. — И старик пожал руку.
— Вот и славно. — Начальник расплылся в улыбки. На вид его лицо напоминало баклажан. Вся нижняя часть головы была узкой, а верхняя, казалось вот-вот, отвалится от собственной тяжести. Его взгляд напоминал дикого волка и хитрую лису одновременно. Это придавало ему очень мужественный вид.
Переведя взгляд на человека, препиравшегося с надзирателем, Борис Николаевич мягким голосом сказал, что тот может идти. Затем снова перевел взгляд на своих гостей и предложил присесть на диванчике, сам же, приподняв брюки, сел за стол.
— Э-э… не знаю с чего начать, может, выпьем?
— Вы знаете, я не пью. — Однотонным голосом промолвил Олег Валентинович.
— А я бы не отказался. — Подняв брови и пожав плечами, еле слышно сказал Александр Михайлович. — Я давненько ничего крепкого не пил, хотя если прикинуть… года два назад пробовал я самогон.
— О, ваш самогон не за что не сравниться с моим бренди. Хотя я могу предложить что-нибудь другое.
— Водку.
— Водку?
— Да водку.
— Водку, так водку. — Выдвинув из стола ящик, Борис Николаевич нагнулся и достал бутылку с огненной водой. — Вы уж простите, она у меня качеством не блещет. Сами представьте сколько ей лет.
— Ничего, мы и не такое пили. — Вся троица усмехнулась.
Уже через несколько минут, старик опустошил бутыль и, покачав головой, принялся слушать Бориса Николаевича.
— Александр Михайлович, я пригласил вас сюда по одной простой причине. Видите ли, вот уже восемь лет я заседаю в этом кресле.
— А над народом вы тоже не по собственной воле издеваетесь? — Полупьяным голосом спросил Александр Михайлович.
— Слушайте меня пожалуйста дальше. Я совсем не давно узнал о вашем присутствии здесь, и я со стопроцентной уверенностью могу сказать, что вы не из Новосибирска.
— Да, а от куда я по вашему?…Йй — Икая спросил старик.
— Мне все равно от куда вы к нам пожаловали. Главное: вы не каннибал и вас никто не знает на западных границах.
— А что если я каннибал? Хи-хе. Страшно?
— Нет, не страшно. Успокойтесь, Александр Михайлович, не буяньте. — Серьезным голосом, начал успокаивать старика Олег Валентинович.
— Слушайте меня внимательно. А мне как раз нужен человек, вызывающий доверие и не успевший засветиться.
— А что сразу я? Посмотрите какие у вас надзиратели красивенькие, вот их и берите, а меня не надо! — Старик встал с кресла и пошатываясь провозгласил, — я вольная птица, никто не смеет меня запирать в клетках, а потом о чем-то просить! — После чего, пару раз пошатнувшись, Александр Михайлович рухнул на пол и захрапел.
— Ну и зачем вы ему столько водяры дал? Вы на него посмотри, ему же лет девяносто, он у вас вообще помереть мог!
— Да от куда я мог знать, я же ему бренди, а он все водка, водка. Ну ничего, сейчас проспится и мы нормально поговорим.
— Я вообще не понимаю, как можно выпить целую бутылку за несколько минут. Может он того… ну, алкаш?
— Олег Валентинович, тебе не понять, ты у нас человек не пьющий. Если тебе не давать есть неделю, ты бы при виде еды что сделал? Правильно, налетел бы как Мамай и за считанные секунды все съел бы. Суть улавливаешь? — Борис Николаевич облокотился на спинку стула и сделав глоток своего бренди осуждающе посмотрел на подчиненного. — Ну что ты сидишь, давай, зови Сорокина, что бы эту спящую красавицу от сюда унесли. Да и пусть ему постелют на станции.
— Есть. — Олег встал
«Ну звери, мало того, что над людьми издеваются, да еще водки паленой дают. Звери!» — Схватившись за голову и приподнявшись с кровати, подумал Александр Михайлович.
— Где это я? — Недоумевающим голосом спросил сам себя старик. Он находился в небольшой, но очень уютной комнатушки, с деревянными стенами и потолком. Кровать, на которой он проспал энное количество времени, была весьма просторной, почти двухместной и стояла в самом углу. Уюту в комнате придавала маленькая электронная лампочка, подвешенная на потолок. В ее свете хорошо были видны множество полочек и тумбочек, забитые чем-то до верху. Напротив кровати красовался расписной ковер, на котором зачем-то были прикреплены несколько маленьких фотографий. Полюбовавшись на комнату, в стиле двадцать первого века, старик сел на кровати, предварительно сбросив ноги на пол и схватившись за голову начал вспоминать вчерашний день.
«Где эти клетки, почему меня не отвели обратно, к Шиве? Хотя если меня вызвали к начальству им от меня определенно что-то надо, и они сделают все что бы это заполучить. Так, а о чем он, как его там… Борис…, а не важно. О чем он мне вчера пытался рассказать? Не помню…, но помню, что тварюга он еще тот. Буржуй самый настоящий и садист ко всему прочему! Он от меня ничего не получит, как бы он не пытался меня споить! Кстати, а что им от меня надо-то, у меня же совсем ничего нет. Это только у Палыча был мешок с его костюмом, да и тот во время крушения поезда потерял. Не понимаю».
— Не понимаю… — Повторил про себя в слух старик.
— Ой, вы проснулись! — Из двери, что находилась неподалеку от кровати, выглядывала голова женщины. Та очень напоминала лицо матери Александра Михайловича — Ирины Васильевны… Не много пухленькие щечки, с румянцем на них, маленький носик и такие же глазки, размером с яблочками — ранетками. Морщинистый лоб и кудрявые волосы — все это вдруг напомнило Александру Михайловичу о беззаботном детстве. Воспоминания прервал веселый хохот женщины. Та продолжала улыбаться и в конечном счете старик понял, что находится в одних трусах, а вся его одежда лежит на стульчике неподалеку. Такие нюансы, человек с похмелья по началу не замечает.
