Карчевского 'холодную войну'.
Оставим временно без внимания летчика-истребителя Бориса Айвазяна и отметим, что если для воинов-уральцев в какой-то мере полет U-2 был неожиданным, то 'южане' уже следили за самолетом-шпионом к тому времени уже около 5 часов.
Вспоминает генерал-лейтенант в отставке Аркадий Ковачевич – в апреле 1960 года начальник штаба воздушной армии, дислоцировавшейся в Средней Азии:
'Получилось, что боевой работой частей по пресечению полета U-2 руководили расчеты двух командных пунктов – отдельного корпуса ПВО и наш – воздушной армии. Так вот когда 'невидимка' приблизился к Тюра- Таму, то я понял, что ракетный полигон – последняя его точка. Больше таких важных объектов поблизости нет. После Тюра-Тама он, видимо, пойдет строго на юг. Так и оказалось. Впрочем, ошибиться было трудно, анализ показывал: летчик выполнял тщательно спланированную операцию по разведке наших сверхсекретных объектов.
Пока U-2 галсировал над полигоном, привожу в повышенную готовность истребительный полк, самолеты которого могли достать маршрут Тюра-Там – Мары. По нему должен был уходить, по нашим расчетам, иностранный разведчик, это самый кратчайший путь до южной границы. Полк был на самолетах Су-9 – высотных истребителях. Жаль только одного, не могли мы их тогда умело использовать…'
Из материалов расследования факта нарушения Государственной границы СССР:
'Самолеты Су-9, обладающие более высокими боевыми качествами для перехвата целей на больших высотах и скоростях, были использованы совершенно неудовлетворительно. Летчик, старший лейтенант Куделя, из- за плохой организации взаимодействия между командными пунктами истребительной дивизии на цель не наводился. Капитан Дорошенко оказался недостаточно подготовленным к полетам на больших скоростях и высотах на этом типе самолета. Майор Погорелое был поднят и выведен в зону на случай пролета нарушителя западнее Карши, но на цель не наводился* Два экипажа на Су-9 из состава Бакинского округа ПВО прибыли в район Мары с большим опозданием, когда иностранный самолет был уже за государственной границей.
Командиры истребительных авиационных дивизий и их командные пункты, боевые расчеты оказались не подготовленными к наведению новых высотных истребителей. Взаимодействие между КП дивизий осуществлялось плохо. Полковник Меньшиков, имея около 5 часов времени на подготовку к перехвату цели, не информировал командира соседней дивизии полковника Шилова о принятом им решении по использованию высотных истребителей, что в дальнейшем при вылетах запутало воздушную обстановку на участке этой дивизии и передача управления истребителями была сделана с большим опозданием'.
Аркадий Ковачевич этот документ комментирует так:
'Факты – вещь упрямая* Но только обстановка была сложнее и запутаннее, чем в этих строках. Конечно, и Меньшиков, и Шилов, и расчет нашего командного пункта действовали не без ошибок, но, на мой взгляд, сделали все от нас зависящее. События помнятся хорошо. Звоню командиру дивизии Меньшикову: 'Поднимай Су-9.' А он в ответ: 'На Су-9 практически не летали, начали только переучиваться – до беды недалеко.'Аргумент весомый. Но подумал: уйдет разведчик, кто нас потом будет выслушивать – переучивались летчики или не переучивались. Полк вооружен высотными истребителями – это главное, а риск для военного человека – спутник жизни. Даю команду на подъем истребителей. А Меньшиков новую вводную подкидывает – на самолетах нет ракет, и на складах нет
– еще не поступали. Что делать? Тут наши штабные инженеры, кто на КП находились, подсказывают: на складах есть ракеты, предназначенные для МиГ-19, они подходят к Су-9. Говорю Меньшикову: 'Пусть вешают эти ракеты.'
Сейчас о факте той боевой работы легко рассказывать, а представьте ситуацию тогда, скажем, в дивизии Меньшикова. Летчики не подготовлены – жди аварию или катастрофу, ракет нет, их доставка со складов, подвеска на самолеты в ускоренном режиме – тоже нервотрепка. Думал ли комдив, что истребители будут действовать в 'поле зрения' чужого КП? Должен был, конечно, позаботиться об этом, да и КП армии обязан был это предусмотреть. Но обстановка-то запуталась при наведении истребителей на U-2 не от того, что комдиву Шилову поздно сообщили об использовании Су-9, как об этом написано в документе. Впрочем, расскажу подробнее.
Итак, я настоял на взлете. Старший лейтенант Куделя и капитан Дорошенко устремились в район полета самолета-нарушителя. Вначале их 'вел' свой командный пункт, но возможность радиотехнических средств ограничена. Чуть позже по моей команде истребителей 'взял' КП хозяйства Шилова. Взять-то взял, а вот что с ними делать, не знал. Скоростных высотных истребителей Су-9 в дивизии не было, и режим полетов этих самолетов, понятно, боевому расчету КП был неизвестен.
Думаю, если даже U-2 прошел неподалеку от части, где дислоцировались Су-9, то их не смог бы навести и 'родной' КП, по причине отсутствия должного опыта. (Когда U-2 ушел за границу, и нагрянули комиссии из Москвы, в Туркестанском военном округе проводился эксперимент по перехвату цели, индентичной самолету-шпиону. Прибывший в округ из центра подготовки летчиков опытный пилот в тех условиях не смог осуществить перехват. – А.Д.). Кроме того, что опыт был крошечный, он еще был и, как говорится, с кислинкой. Освоение Су-9 проходило сложно, сверху поступали ограничения по скоростному режиму, по форсажному, по другим параметрам. Летчики к 9 апреля выше 12.000 метров не поднимались, значит, и навыки у специалистов КП – соответствующие. Но если все-таки на КП у Меньшикова были наработаны хоть какие-то приемы по управлению высотными истребителями, то у Шилова о них просто представления, даже малейшего, не имели. Потому и вылетевший первым старший лейтенант Куделя и не был наведен на цель.
И потом, между дивизиями, разбросанными на просторах советской Средней Азии, на тот момент отсутствовала связь. Она осуществлялась через КП армии. Я держу две телефонные трубки, консультируюсь у Меньшикова, и по сути, управляю истребителем – в воздухе остался один капитан Дорошенко. Рассказываю Шилову: 'На такой-то высоте разгони истребитель до М=1,7, потом – включай форсаж, совершай прыжок вверх.' Не знаю, как сложилась судьба капитана Дорошенко, но показал он себя тогда блестяще. Во- первых, он единственный на 17.500 метрах обнаружил U-2 – тот шел на три тысячи метров выше. И, во-вто- рых, сумел выйти на высоту нарушителя госграницы. Дорошенко передал, что видит цель чуть выше, и следом: падаю. Удержать Су-9 без соответствующей подготовки на 20 тысячах метрах ему оказалось не под силу.
U-2 все далее и далее уходил к границе. Вскоре комдив Шилов передает мне, что летчик Дорошенко в районе границы – топливо на исходе. Я – Шилову: 'Поднимай МиГ-17 и выводи Дорошенко на близлежащий аэродром.' Тут следует звонок нашего главкома маршала авиации Константина Вершинина. Докладываю ему: 'Подвел Су-9 к нарушителю, но U-2 уже в районе границы.' Вершинин сразу же дает команду: 'Пусть атакует и катапультируется.' Я возразил: 'Вдруг упадет не на нашу территорию, самолет в районе границы.'Комдив Шилов в это время поднял пару МИГов, а они вывели Су-9 на аэродром. Садился Дорошенко практически без топлива, но успешно приземлил истребитель (1 мая, когда летел Пауэрс, мы все жалели, что капитан Дорошенко отправился за самолетами в Новосибирск и не мог принять участие в атаке на него). А на КП опять звонок от Вершинина: катапультировался летчик или нет? Я почувствовал: главком желает, чтобы летчик непременно катапультировался. Для меня его стремление так и осталось загадкой…'
Вместе с Аркадием Ковачевичем выстроили следующую версию. О том, что самолет-нарушитель вторгся далеко в пределы страны, знал глава государства Никита Хрущев. Он был разгневан тем, что Вооруженные Силы ничего не могут предпринять в течение 6 часов. Понятно, солидная доля ответственности ложилась на руководство ВВС. Катапультирование, возможно, позволило сказать, что летчик сделал все, что было в его силах. А может, маршал Вершинин боялся, что с окончательным расходом топлива погибнет пилот. Тень от катастрофы также бы пала на главкомат ВВС: летчик-шпион улетел, а своего пилота погубили – к тому времени уже погиб Владимир Карчевский.
Сразу же после 9 апреля в Ташкент прибыла многочисленная комиссия – возглавлял ее начальник Главного штаба Войск ПВО генерал Петр Демидов. Аркадий Ковачевич сказал автору очерка, что с ним тогда никто не беседовал. Но перед отлетом в Москву Демидов спросил его: можно
