до самого райотдела шел спокойно.
Получив сообщение, что у задержанного обнаружены часы из магазина, я и Сергей срочно прибыли в отдел милиции.
Иванов — так назвал себя задержанный — держался на допросе свободно. Он не волновался, не переживал, на каждый вопрос у него был подготовлен обстоятельный ответ. Он соглашался, что часы могут быть крадеными, но полностью отрицал свою причастность к ограблению магазина. Сегодня утром возле базара его встретил хромой мужчина лет сорока и предложил подработать. Хромой дал ему пять новых часов. Их нужно было продать по любой цене, но с таким расчетом, чтобы вернуть хромому шестьдесят рублей. Он прикинул и согласился. Первые часы продал какой-то сердитой тетечке, которая тащила с базара две доверху набитые сумки. Она долго торговалась, выбирала, но часы все-таки купила. Потом подвернулся высокий мужчина. Он побежал за деньгами и вернулся с товарищем. В это время их задержала милиция. Он, Иванов, не знает, где живет хромой, и не может сообщить его адрес.
— Как же в таком случае вы ему собирались отдать деньги? — поинтересовался Сергей.
— Мы договорились встретиться там, где меня задержали, в шесть часов вечера.
Ровно в пять все были у проходного двора. Прошел шестой, седьмой час. В начале десятого вернулись в райотдел. Сомнений не было: Иванов обманул. Никакого хромого не существует, иначе бы он обязательно пришел за своими деньгами.
Значит, или Иванов знал вора, принимавшего участие в ограблении магазина, и не хотел его выдавать, или сам был замешан в этом деле. Посоветовавшись, решили его арестовать.
Прошло несколько дней. Удалось выяснить, что Иванов, если только он правильно назвал свою фамилию, в городе прописан не был. Никаких документов при себе не имел. Виновность свою по-прежнему отрицал. Надо было продолжать поиски остальных преступников.
Однажды незадолго до рассвета милицейский патруль заметил в парке человека, спящего на скамейке. Бросалась в глаза одна странность: в сравнительно теплую погоду он натянул на себя новое зимнее пальто. Болтающаяся в петличке картонная бирка свидетельствовала, что оно недавно из магазина.
Молодой человек, когда его разбудили, не мог выдавить из себя ни одного слова, настолько был пьян. Его доставили в милицию. Проспавшись, парень рассказал довольно обычную историю. Он в городе проездом. На вокзале познакомился с попутчиками. Пошли выпить «по сто грамм». Добавили пива. Когда кончили, не помнит. У него исчезли деньги, документы. Как очутился в парке, сказать не может. Откуда это пальто на нем — не знает. Фамилия любителя спать под открытым небом — Иванов.
— Что-то слишком много Ивановых за последнее время навещает нас, — усмехнулся Сергей. — Посмотришь, они окажутся однодельцами, пахнет большой группой.
Вызванный из села продавец опознал пальто. Совпадало оно и по артикулу, указанному в инвентаризационной ведомости. Но Иванов-второй, как и его однофамилец, упрямо не желал говорить правду. На очной ставке они, конечно же, будут утверждать, что не знают друг друга. А что если организовать как бы случайную встречу арестованных?
И вот однажды, когда Иванова-второго выводили из кабинета после очередного допроса, он увидел вдруг Иванова-первого, шедшего под конвоем по коридору.
— Рыжий, ты тоже...
— Заткнись, дура. Не знаю я тебя.
Но было уже поздно. Иванов-второй невольно выдал Рыжего. Понимая, что притворяться больше нет никакого смысла, Рыжий с ухмылкой заявил:
— Напрасно трудитесь, гражданин начальник. Никого я не продам. Допрашивайте хоть сто лет. Ясно?
Было видно, что он свое слово сдержит. Теперь все зависело от того, удастся ли найти верный тон в разговоре со вторым.
Я долго и тщательно готовился к допросу. Изучал показания Иванова-второго, рассматривал его фотографию, стараясь определить черты характера. Но, как оказалось, готовился я напрасно.
Иванов-второй решил сознаться и, когда его привели ко мне, заговорил первым. Настроенный на долгую и затяжную борьбу, я с удивлением слушал Степана (а это был он) и подробно записывал его показания.
V
Степка остался на привокзальной площади один. Вокруг него текли целенаправленные потоки чемоданов, корзинок и кожаных портфелей. Люди спешили по своим делам, и никому не было дела до парня, одиноко стоявшего на площади. Вдруг Степка почувствовал на себе чей-то взгляд. Две стандартные девочки с нахальными глазами игриво уставились на него. Из-под черных, слипшихся от краски ресниц глаза смотрели дерзко и вызывающе. Черные юбки плотно обтягивали бедра и заканчивались выше колен, открывая стройные ноги.. Никогда еще раньше не видел Степка, чтоб девчата так бесстыдно подчеркивали свою красоту. Он глазел на них, пока они не рассмеялись и ушли.
Степка продолжал стоять, с трудом соображая, как быть дальше. Резкий удар по плечу заставил его вздрогнуть и оглянуться.
— Здоров, Витек! — Перед ним стоял высокий худощавый парень. Его голубые глаза задорно смеялись. — Ох ты, обознался. Извини, парень. Ты понимаешь, иду, смотрю — Виктор стоит. Я прохожу мимо, не узнает. Зазнался, думаю.
— Ты обознался. Меня Степаном зовут.
— Бывает же такое. Ты на меня, Степа, не сердись. Друг у меня был, Виктор. Давно не виделись с ним. А ты точь-в-точь на Виктора похож. Да, жаль, что обознался. А ты откуда родом будешь, если не секрет?
— Из Минска.
— Ну, давай познакомимся, раз так вышло. Григорий. Знаешь, Степан, разбередил ты мне душу. Никак Витька из головы не идет. Пойдем выпьем по стаканчику за его здоровье.
— Спасибо, только я тороплюсь. Мне еще в город съездить нужно.
— Да успеешь ты. Ну, пошли. Не бойся, я угощаю.
— Я не боюсь.
— Значит, заметано. Пошли, прошу как друг.
Еще минуту назад Степан чувствовал себя в этом городе совершенно чужим. Теперь ему встретился человек, которому тоже не было перед кем излить душу, поговорить о своем товарище. Ну разве мог Степан отказать ему? Тем более, что один стаканчик вина ничего не значит.
Выпили по стаканчику. Степан хотел было заплатить, но Григорий не дал. Заплатил сам. Теперь Степке никак нельзя было уйти, не угостив нового товарища. Еще подумает, что у него денег нет. Но продавец сказал:
— Все, мальчики. Выпили — и достаточно.
— Ничего, — успокоил Григорий. — Я знаю одно место, там что хочешь и сколько хочешь пей, лишь бы деньги были.
— Деньги есть, — солидно протянул Степка, с деланной небрежностью похлопав себя по внутреннему карману.
— Ну, тогда пошли.
Выпили водки. Степан заметно опьянел. Речь его стала медленной и невнятной. Ему все больше нравился собеседник. Мировой парень этот Гришка!
Будь Степан потрезвее, он мог бы заметить, что «мировой парень» только притворяется добродушным. Цепкие прищуренные глаза настороженно следили за каждым движением Степана.
— Ну, пошли, Степа, отдохнем немного. Все равно ты сегодня никуда не уедешь. Я только что был в кассе. Билетов на Минск нет. А тебе еще подарки покупать надо.
— А куда идти?
— Тут у меня знакомые живут. Симпатичные люди. Пойдем к ним.
