выяснилось позже, в праздничном авиационном параде.
Подробно, который раз и тщательнейшим образом, перепроверялось буквально все: биография, политическая грамотность и бдительность, летные навыки, характеристики командиров и тому подобное (я думаю, что если бы в СССР в то время существовал прибор полиграф, по-простому, 'детектор лжи', то каждого кандидата, наверное, проверили бы на нем по несколько раз).
Эта проверка продолжалась постоянно. Особое внимание личного состава, отобранного для участия в этом параде, уделялось групповой слетанности экипажей самолетов. От училища в параде должно было участвовать всего 2 эскадрильи 'СБ' - скоростных бомбардировщиков, по 9 самолетов в каждой. По-другому можно считать шесть звеньев - по три самолета.
С резкими похолоданиями (на календаре был октябрь) начались ветры и дожди. Монотонная грязно- серо-желтая панорама местности под крылом самолета не придавала энтузиазма в непрерывных тренировочных полетах, но… так требовал приказ! Без радиосвязи на самолетах отрабатывалось их взаимодействие в парадном строю.
Все команды для воздушных перестроений передавались покачиванием крыльев от командирского самолета командирам звеньев, а те - самолетам своего звена, которые должны были следовать, как в единой связке.
Основное построение эскадрильи в воздухе напоминало гусиный клин со стороной в четыре самолета.
Особое внимание в тренировках уделялось выработке умения держать удаление одного самолета от другого, летящего рядом строго на определенном расстоянии. Требовалось четко знать, ощущать, можно сказать, плоскостью крыла своего самолета 'квадрат', который составлял 25 метров в сторону и позади ведущего в звене.
Отработка парадного построения начиналась, естественно, на земле, поэтому на аэродроме экипажи по 3 человека в каждом (летчик, штурман, стрелок-радист) становились компактными группами, именно в том порядке, в каком они должны были находиться в воздухе, и шли… по полю:
'Шагом! Марш!', следя за манипуляциями и жестами командиров, выбирая относительно свободные от луж места.
Эта синхронность, отработка положения самолетов в полете называлась 'помашинно-пешая', она требовала доведения взаимопонимания летчиков в строю до совершенства, а тем более -в парадном. Перекос строя самолетов в небе мог закончиться 'перекосом' в судьбе любого командира; виновных искать у нас умели, да к тому же шла война.
На всех отобранных для парада самолетах-бомбардировщиках были наглухо 'задраены' (пользуясь морской терминологией) и опломбированы бом-болюки, обесточены и 'заглушены' электрические разъемы приводов держателей бомб на внутренних и внешних подвесках самолетов.
Технические службы произвели перед парадом профилактику всех авиационных двигателей, а также полную покраску самолетов.
Второй участник того же воздушного парада Герой Советского Союза Николай Григорьевич Сидоров пролетал над Куйбышевым в составе эскадрильи самолетов-истребителей 'И-16', с которых, как он помнит, было тоже предварительно снято все вооружение (пушки, пулеметы и устройства для пуска реактивных снарядов).
Осенью 1941 года он проходил службу в Качинской военной школе летчиков, эвакуированной из Сталинграда (располагавшейся тогда в поселке Красный Кут Саратовской области). Прошел тщательный отбор для участия в праздничном параде, но только представьте себе, уважаемые читатели, что кабина его самолета по сравнению с бомбардировщиком была не только негерметичной, но и вообще открытой. Это на земле было больше чем минус 20 градусов, а как было холодно на высоте?! Перелет истребители совершили с промежуточной посадкой и дозаправкой.
Свое высокое звание Героя Николай Григорьевич получил в 1946 году за победы в воздушных боях (19 вражеских лично сбитых самолетов и один -в группе) при освобождении нашей Отчизны от захватчиков. Он всю жизнь живет в Волгограде, его фамилия выбита на 'памятном обелиске Героев', который находится в начале улицы под названием аллея Героев, ведущей от центральной набережной к 'вечному огню' на площади Павших борцов.
Надо учесть, что с приближением немецких войск к Москве абсолютно весь дипломатический корпус (посольства, миссии, представительства) иностранных государств из Москвы был перевезен в Куйбышев. Здесь, в известных по названию пива Жигулевских горах, по словам очевидцев и строителей подземного города, были созданы многоэтажные подземные сооружения и системы жизнеобеспечения для советского Правительства на случай эвакуации из Москвы, чтобы оно могло продолжать руководить страной, не опасаясь налетов и бомбежек немецкой авиации.
Борис Ильич рассказывал, что такого скопления авиационной техники он не видел ни до этого, ни после за всю свою долгую и насыщенную разными событиями службу офицера. Из пилотской кабины ему казалось, что армады краснозвездных самолетов самых различных типов собрали со всей страны, особенно тесно было в небе в том месте, с которого самолеты ложились на заданный парадный курс к центру города.
Конечно, занятый пилотированием своего бомбардировщика Борис Ильич не мог видеть полной картины воздушного парада. Но мне удалось встретиться с человеком, который в тот день видел все с земли.
Юрий Степанович Пекорин, офицер в отставке, ныне экскурсовод музея ПриВО (Приволжского Военного Округа), коренной житель Самары, в ноябре 1941 г. был учеником 10 класса 74-й школы Ленинского района города.
Очень уж хотелось парню посмотреть парад войск; для прохода на площадь выдавались специальные пропуска, а оцепление стояло за два квартала до площади имени Куйбышева. Но юноша нашел свой способ увидеть парад. Юрий залез на крышу близлежащего двухэтажного дома и наблюдал оттуда, как командующий ПриВО генерал-майор С.А. Калинин и принимающий парад К.Е. Ворошилов на лошадях объезжали построенные на площади колонны войск, слышал, как эхом отдавалось троекратное 'Ура!' приветствия в кварталах домов вокруг площади.
После этого военные поднялись на трибуну.
После прохождения войск и техники над городом появились самолеты…
Пролет двух эскадрилий бомбардировщиков над городом заданным курсом на высоте 500 метров длился секунд тридцать, никого и ничего внизу различить Б. И. Лисовенко и его товарищи-летчики не могли, находясь в парадном строю и строго следя за положением своего самолета относительно других машин, да и некогда было.
Но их обязаны были увидеть, кто не хотел увидеть, не мог не услышать непрерывный рев самолетных моторов 'страны Советов', которые в течение минут двадцати проносились волна за волной над тыловым приволжским городом, изумляя находящихся на земле почетных гостей и просто зрителей, своей мощью и безукоризненным построением.
Вся эта демонстрация авиационной техники была рассчитана в первую очередь на противника - фашистов, а также на иностранных дипломатов.
Необходимо было показать всем им, что, несмотря на присутствие немцев под Волоколамском и Можайском, у нашей страны достаточно сил, чтобы дать достойный отпор захватчикам и рассчитывать на военную помощь в соответствии с принятым конгрессом США 11 марта 1941 года 'Законом о ленд-лизе'. Подписанный спустя семь месяцев первый протокол о военных поставках нашей стране 'застрял' где-то в кабинетах Пентагона.
Узнать общее количество самолетов, пролетавших над Куйбышевым в день парада, можно, наверное, из сообщений иностранных газет того времени. На гостевой трибуне непременно должны были присутствовать представители иностранной прессы (корреспонденты или пресс-секретари посольств), об этом позаботились, я думаю, организаторы воздушного парада.
Взлетев около 9 часов утра, эскадрильи бомбардировщиков совершили посадку на своем аэродроме уже после 12 часов. Была произведена одна дозаправка через 30 минут после вылета с посадкой на аэродроме в районе поселка Батраки Куйбышевской области, после чего эскадрильи полетели на запад, представьте, в Пензенскую, а потом и Воронежскую области.
Кто же мог утром перед вылетом предполагать, что для летчиков парад будет длиться почти четыре часа, к тому же на большой высоте, где температура значительно ниже, чем возле земли.
