— Приветствую, лонна, — голос его был совсем тихим и, чтобы разобрать сказанное, приходилось невольно прислушиваться. — Я местный староста, Фибрах. Что привело вас к нам?
— Приветствую, — поспешила ответить хозяйка, — меня можете звать Мари. А привела меня к вам моя банальная невнимательность. Увлекшись собиранием трав, я потеряла из виду все ориентиры и заблудилась. Как называется эта деревня?
— Чужинка.
— Хм… - смешалась Мари, которой это название совсем ничего не дало. — А город какой ближайший отсюда?
— Юрк.
Ага, второй крупнейший в стране город, но от Аличина далековато. Староста тем временем пригласил хозяйку присесть и налил какого-то самодельного вина, немного отдающего запахом спирта. Айкира отказываться не стала, чтобы не обидеть хозяев, но цедила из своей кружки маленькими глотками, размышляя, как теперь добраться до Аличина до того, как ей в срочном порядке понадобится шэарт. Наш недавний провожатый, назвавшийся Микием, тоже получил свою порцию вина и теперь лениво потягивал его, все также молча стоя у двери. Его подозрительный взгляд, буравивший спину моей подопечной, заставлял ее ощутимо нервничать.
— Так все же, что вы здесь делаете? — как бы между делом спросил Фибрах.
— Я же уже говорила, собираю травы, — невинно посмотрела на него Мари.
— Лонна, — хмыкнул староста, откинувшись на спинке деревянного стула назад и сложив руки на груди, — Допустим, вполне возможно встретить девушку с лекарскими нашивками на сумке, но утверждающую, что она собирает травы, как обычная травница.
Айкира досадливо поморщилась, забыв со всей этой суетой, что она теперь в глазах окружающих не травница. От привычек сложно избавляться.
— Я даже не буду спрашивать у вас лицензию, не мое это дело, — продолжил Фибрах. — Но, лонна. Никто не собирает травы в Запретном Лесу.
— Мы в Запретном Лесу? — Мари недоуменно уставилась на него.
— А вы не знали? — искренне удивился старик.
Нет, ну подозрения у нас с самого начала были, но, узнав про деревню, мы отбросили эту мысль. В Заброшенном Лесу поселений людей не бывает.
— Видимо, я сильно сбилась с пути, — растерянно ответила Мари, а потом ехидно хмыкнула. — И, пожалуй, тоже не буду спрашивать у вас разрешение от Инквизиции на проживание здесь.
Староста согласно кивнул, признавая очевидное. Похоже, он и не предполагал, что его гостья даже не знает, в каком лесу оказалась.
— Что ж, — сказал Фибрах, вставая, — совсем я стар стал, устаю быстро. Да и утро вечера мудренее, как говорится. Надеюсь, вы останетесь переночевать, а завтра мы вернемся к этому разговору на свежую голову. Микий отведет вас на постой.
Мужчина оторвался от стены, на которую облокачивался, и встал рядом с Мари, молчаливо намекая, что отказов они не примут.
'Не возражай', — посоветовала я хозяйке, — 'Все равно они нас так просто не отпустят, так хотя бы переночуешь не под открытым небом. Да и вообще, странная это деревня. Ты видела, как на меня тут смотрели? Как будто кошки никогда не видели'.
Согласно кивнув, и мне, и словам старосты, Мари вышла вслед за Микием. Однако теперь от былой опустошенности деревни не осталось и следа. Следуя за провожатым по полутемной улице, кажется единственной в поселении, я невольно прижимала уши и нервно била хвостом по бокам, чувствуя любопытные взгляды, бросаемые на нас сквозь прикрытые ставни окон и в щели заборов.
Дойдя, наконец, до небольшого домика с резными наличниками, Микий отворил калитку и вошел, шугнув кинувшегося было с лаем дворового пса. Я сердито зашипела, но животное было на цепи и до нас никак не дотягивалось.
— Шиния! — громко крикнул мужчина, забарабанив в закрытую дверь, — Шиния!
— Может, она спит уже, вос? Поздно ведь, — осторожно подхватив меня на руки, спросила Мари.
На улице действительно почти совсем стемнело и очертания соседних домов уже плохо просматривались. Только тускло светились квадратные проемы окошек.
— Нет, ее должны были предупредить, — я отметила про себя, что Микий воспринял использованное хозяйкой обращение как должное. — Да Шиния же! Открывай.
Спустя пару ударов кулаком о дверь, наконец, послышались торопливые шаркающие шаги, и показалась уже совсем сгорбленная временем старуха.
— Простите, совсем глухая стала. — Шиния перевела подслеповатые глаза на мою подопечную, — Все уже готово, прошу, лонна. У меня и ужин на столе стоит, только вас и дожидается. И ты, Микий, зайди, поешь.
— Спасибо, но меня жена уже заждалась, наверное. Спокойной ночи, лонна, — кивнул он Мари, прощаясь.
Остаток вечера прошел довольно тихо. После небогатого ужина Шиния согрела немного воды, чтобы дать хозяйке возможность немного привести себя в порядок после почти двух дней блуждания в лесу. Но попытки выведать хоть что-то конкретное об этой деревеньке старуха проигнорировала, предпочитая болтать ни о чем, вываливая ворох ненужной информации и сплетен обо всех своих соседях. Да при этом с любопытством поглядывая на меня. В конце концов, Мари плюнула на расспросы и отправилась спать.
На утро оказалось, что староста внезапно уехал по каким-то безумно срочным делам, а выпускать мою подопечную из деревни без его разрешения никто не собирался. Она сунулась было к воротам, но была быстро перехвачена все тем же Микием, приставленного, видимо, к ней персонально. А когда я попробовала немного повлиять на него, он лишь раздраженно потряс головой, наводя на нехорошие мысли об установках с более высоким приоритетом, чем мои жалкие потуги. Поэтому, несолоно хлебавшие, мы отправились бродить по деревне, которая, кстати, по сравнению со вчерашним значительно оживилась, но хозяйку местные явно сторонились. В результате, сейчас Мари сидела во дворе дома Шинии, штопая многострадальный свой плащ, который она умудрилась вчера опять где-то порвать.
А я дразнила собаку. Определив по следам в пыли, на какую максимальную длину растягивается цепь, я уселась на самом краю этого расстояния и принялась тщательно вылизываться, не обращая внимания на рвущегося с цепи пса, всеми силами пытающегося дотянуться до меня. Время от времени, когда глупое животное уставало от этих попыток и отходило в сторону, я меняла свое положение, заступив на секунду очерченный собачьими лапами круг. Но как только пес бросался вперед, невозмутимо возвращалась на место, едва не задевая пушистым кончиком хвоста оскаленную морду. Мари наблюдала за моими забавами, пытаясь окончательно не исколоть пальцы выданной Шинией огромной иглой, но прерывать издевательство над животным не торопилась. Правда, едко прокомментировав: 'Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не приставало'.
Наше столь высокоинтеллектуальное времяпровождение внезапно прервал тонкий детский голосок:
— Не мучайте Шарика!
Оглянувшись, я встретилась с возмущенным взглядом худенького мальчишки лет семи, темненького с просто огромными для его лица глазищами ярко голубого цвета. На руках он держал черного котенка.
— Ты чей такой? — с любопытством спросила Мари, оторвавшись от починки плаща и рассматривая это маленькое взъерошенное чудо. Я тоже подошла поближе, потеряв интерес к прежней забаве.
— Бабы Мины, — ответил исчерпывающе ребенок.
Котенок на его руках как-то слишком пристально посмотрел на меня и потерся мордочкой о руку человечка.
— Ясно, — засмеялась хозяйка, — Меня Мари зовут, а тебя как величать, защитник слабых и обездоленных?
— Кирис, — насупился ребенок, а потом внезапно застенчиво спросил, — А вас дядя Ирих прислал?
— Дядя Ирих? — растерялась моя подопечная.
А я, осененная внезапной догадкой, скользнула на измененное зрение и посмотрела на мальчика. Не
