Войска Манштейна предпринимали яростные атаки для овладения Севастополем. «Пятой колонны» на флоте и среди защитников города враг не имел. В порядке оказания помощи абверу 11-й армии разведцентр «Валли», находившийся в местечке Сулеювек под Варшавой, направил ему несколько опытных агентов. Один из них имел прозвище Гриша. Зондерфюрер Фаулидис, известный под псевдонимом Локкарт, внимательно ознакомился с материалами, присланными из «Валли».
— Гришей тебя нарекли в разведшколе? — спросил Фаулидис.
— Так точно!
— Хорошо. Ну, а теперь расскажи подробно, как ты попал в разведшколу.
И Гриша начал рассказывать.
…В 1930 г. в одном из сел близ Тамбова был раскулачен владелец мельницы Егор Хлюпин. На севере, куда он был выслан вместе с малолетним сыном Дмитрием, они обосновались в поселке лесорубов. Отец зарабатывал неплохо. Жили сытно.
Но вы сами понимаете, жизнь-то была не та, к которой привыкли. Отец был богатым хозяином, а стал никем.
— Понимаю, понимаю, — сочувственно поддакивал Локкарт, — этого ни забыть, ни простить нельзя.
— Когда мне исполнилось шестнадцать лет, отец взял с меня клятву, что я отомщу большевикам. С тех пор я ждал своего часа, готовился к нему и вот теперь…
Убедившись в том, что ему прислали «доброкачественный материал», Локкарт заставил Гришу тщательно изучить местные условия и план города Севастополя.
Утром 24 апреля 1942 г. незадолго до рассвета с поста СНиС на Северной стороне была замечена шлюпка. Вскоре ее с бреющего полета дважды обстрелял немецкий истребитель Ме-109.
Сигнальщик доложил командиру поста:
— Товарищ старшина, со шлюпки семафорят: «Просим помощи. Бежали из плена. Есть раненый».
— Добро. Продолжать наблюдение. Я доложу по команде.
Лейтенант Дорофеев, получив приказание разобраться в случившемся, через несколько минут вышел из Карантинной бухты на малом «охотнике». Вскоре шлюпку взяли на буксир, раненого пересадили на катер, оказав ему первую помощь. Дорофеева в показаниях задержанных насторожили два обстоятельства. Во- первых, легкость, с какой группа сумела преодолеть охраняемую немцами зону, выйти к берегу и овладеть шлюпкой, да еще с исправными веслами. Во-вторых, все опрошенные беглецы в один голос отмечали главенствующую роль в организации побега краснофлотца Максимца, который беспрепятственно вывел их к шлюпке. «Конечно, бывают дерзкие побеги, — размышлял лейтенант, — но поверить в это что-то не лежит душа. Слишком все гладко». Интуиция чекиста не позволяла Дорофееву считать проверку законченной. Особенное внимание он уделил Максимцу, который настойчиво просил использовать его как радиста. После доклада начальству о своих сомнениях Дорофеев установил за Максимцом негласное наблюдение.
12-й дивизион катерных тральщиков (КТЩ), на один из кораблей которого направили Максимца в качестве пулеметчика, состоял из парусно-моторных шхун. Эти суда, переоборудованные под катерные тральщики, в условиях боевых действий вели по ночам траление фарватеров или находились в ближних от базы дозорах.
Помня инструктаж Фаулидиса, Максимец осторожно искал среди сослуживцев тех, кто был подвержен упадническим настроениям. До окончания героической обороны Севастополя оставалось два месяца. Обстановка на фронте становилась с каждым днем все тяжелее.
Главная база Черноморского флота сражалась в условиях жесткой морской блокады. Если до января 1942 г. легкие силы Черноморского флота в составе конвоев сделали 543 похода в Севастополь, из них сторожевые катера типа МО-4 (малые «охотники») — 463 похода, тральщики — 70 походов и эсминцы — 10, то к этому времени обстановка существенно изменилась. В севастопольские бухты прорывались с потерями лишь отдельные корабли. Особенно отличался лидер «Ташкент», доставлявший в Севастополь пополнение и боеприпасы, забирая обратным рейсом раненых.
Последний рейс совершили малые «охотники» СКА-019, СКА-038, СКА-039, СКА-082 и СКА-108, доставившие 4 июля 1942 г. в Новороссийск 400 бойцов, принятых на катера из воды в районе 35-й батареи. Так, только на СКА-082 разместились 108 человек, хотя нормой в случае десантных операций считалось 40 человек. Из-за обстрела противником подойти к берегу даже ночью было невозможно.
Вражеский шпион, выявивший расположение фарватеров, по которым приходили в осажденный Севастополь наши корабли с Кавказа, границы минных полей, дислокацию боевых катеров, а также некоторые участки береговой обороны, не мог передать эти сведения своим хозяевам. Не удалось получить и назначение на должность радиста. Связи у него не было. Тогда Максимец решает с группой завербованных изменников угнать шхуну к немцам.
29 мая 1942 г. лейтенанту Дорофееву сообщили о готовящейся измене: четверо из членов экипажа во главе с Максимцом собираются ночью при выходе на боевое задание убить командира КТЩ и увести шхуну, чтобы сдаться гитлеровцам. Команда шхуны, как обычно, находилась в укрытии на берегу. Максимец, стоявший в тот день на вахте, увидел входящий в Камышовую бухту на полном ходу малый «охотник» с вооруженными краснофлотцами на палубе. Заподозрив неладное, он сбежал. Дорофеев с помощью команды «охотника» разоружил и арестовал отдыхавших участников заговора. Осужденные военным трибуналом, они понесли заслуженную суровую кару. Максимец же надолго исчез из поля зрения чекистов.
«И вот спустя три года наступил день, когда Дорофееву в Ялте сообщили осведомители, что к обаятельной Лиде заглянул на огонек человек, похожий на одного из ее прежних друзей. Контрразведчик немедленно связался с оперативными работниками СМЕРШ капитанами Михаилом Рюмшиным и Яковом Щухатовым, находившимися в городе для охраны Ливадийского дворца. Вскоре одноэтажный домик в конце Киевской улицы был окружен. Сквозь щель в ставне окна было видно, что Лида и ее гость сидят за столом и о чем-то беседуют.
Вторжение контрразведчиков не смутило находившихся в доме. «Единственным документом, оказавшимся у задержанного гостя, был паспорт на фамилию Леслик, выданный ялтинским городским отделом милиции в 1938 г. со штампом ялтинской прописки. Проверка по адресу, указанному в паспорте, подтвердила, что гражданин Леслик действительно является жителем города Ялта и до войны работал в столовой одного из санаториев. Однако соседи по дому, где проживал Леслик, в один голос заявили, что на фотографии в паспорте изображен не он, хотя усы и шрам на левой щеке как у настоящего Леслика.
В сопровождении Щухатова и Рюмшина арестованный вместе с хозяйкой дома был доставлен в Севастополь в отдел контрразведки флота. Провожая их, Дорофеев высказал оперативникам предположение, что под личиной Леслика скрывается преподаватель разведшколы Максимов, он же пресловутый «краснофлотец» Максимец.
Проанализировав все собранные факты, сотрудники СМЕРША поняли: арестован Максимов. Изобличенный шпион, он же Максимец, он же Гриша, он же Дмитрий Хлюпин, был вынужден рассказать обо всем, что с ним произошло, начиная с момента раскулачивания отца и о том, что привело его в Ялту.
В августе 1943 г. ему удалось пробраться в Берлин. Там его использовали в качестве провокатора в концлагерях для советских военнопленных. В конце декабря Хлюпина доставили в «Дом Гиммлера» — Главное управление имперской безопасности, в ведение которого после расформирования абвера перешли военная разведка и контрразведка.
Стремясь избежать полного краха Третьего рейха путем раскола антигитлеровской коалиции, руководители имперской безопасности решили организовать, если подтвердятся сведения о нахождении «Большой тройки» в Крыму, провокацию в виде террористического акта или диверсии. Исполнение этой акции они поручили Хлюпину. Ему вручили подлинный советский паспорт на имя Леслика, как документ, давший возможность пробраться в Ялту. Сам Леслик бежал из Крыма с оккупантами и находился в распоряжении СД. В Ялте о его связи с немцами не знали. Хлюпина-Максимова заставили отрастить усы, хирург сделал ему пластическую операцию, в результате которой на щеке появился шрам. Потом агента сфотографировали и заменили фотографию в паспорте Леслика. Была надежда, что первое время его может приютить бывшая любовница Лида. Казалось, было учтено все. Но акция не состоялась.
За поимку опасного диверсанта чекист Дорофеев был награжден орденом Отечественной войны 2-й степени.
