— Похоже на то, — эхом отозвался Портерфилд, наблюдая за реакцией Голдшмидта и Кирнса. Оба смотрели на Пайнса, причем Кирнс шумно дышал, как бык после пробежки. Зато на физиономии Голдшмидта было написано полное равнодушное удивление, как будто он до этого никогда не встречался с заместителем и теперь удивлен его появлением. Портерфилд все понял и задал вопрос:
— Кто использовал выводы Донахью?
— Использовал? — удивился Пайнс. — Да никто.
— Это смешно, — добавил Хедли.
Но Портерфилд ждал ответа от Голдшмидта. Наконец, тот завозился и вздохнул:
— Бен, все верно. Никто их никогда не применял. Но, насколько мне известно, мой выдающийся предшественник провел, несколько испытаний…
— Где?
— В начале 60-х — в Аргентине, и лет десять назад — в Заире. — Он помолчал, поглядывая на Хедли. — Вроде он и в Теннесси пытался поставить опыт. И в Мексике — три как минимум. Может, были где-то еще, но мне неизвестно.
— И как же все это работало?
— Отлично. Он начинал с запугивания состоятельных людей, которым было что терять, а те уже сами сеяли панику, и в результате большие массы населения начинали вести себя именно так, как предсказывалось. Это была целевая практика для групп подготовки психической войны. Делалось все для того, чтобы у Донахью появилась возможность вычислить коэффициент надежности, поиграть с живыми статистами и подумать, какие еще вариации могут быть введены в его формулы.
— А прогноз он все-таки делал заранее, — подхватил Портерфилд, — и они иллюстрировали ему его же результаты.
— Понимаете, — пояснил Голдшмидт, — он создавал программу для полевых групп, затем получал статистов для каждого нужного ему варианта. Далее вносил в свои отчеты данные, проверенные опытным путем.
— Послушайте, — нетерпеливо воскликнул Хедли, — мы ведь не знаем, было ли в офисе вообще что- нибудь, и чертовски мало вероятно, чтобы взломщики знали, зачем шли. Ведь они просто так взорвали телефонную будку! Вполне возможно, что они и по-английски не говорят.
— Верно, Билл, — поддержал Пайнс. — Может, они вообще были под кайфом. Украденный кокаин стоит дьявольски дорого, так что им сейчас бессмысленно продолжать свой дикий бизнес с вооруженными ограблениями. А уж если они пошли туда специально за бумагами Донахью, то вполне могли сфотографировать или отксерить их.
Этот ход рассуждений привел заместителя в состояние приятной удовлетворенности. Он быстро вертел головой, заглядывая в глаза то Кирнсу, то Портерфилду, при этом на его голове развевался жидкий хохолок, делая финансовую акулу Пайнса, сделавшего себе имя на жестокой игре в рекламу, вклады и акции, похожим на юного вундеркинда. Кирнс спокойно отозвался:
— Совершенно верно. И в то же время из сотни офисов они вскрыли всего два, возможно, единственные два, где содержалось что-то ценное. Помимо этого, насколько я помню интервью со сторожем стоянки, телефонную будку взорвали уже после того, как миновали ворота. Полагаю, они сообразили, что сторож побежит к телефону, а, Бен?
Портерфилд пожал плечами:
— Эта штука, из которой они палили, напоминает по описанию авиационную пушку. Известно, что у русских есть эта штучка, они ее продавали, да и наша, американская ракетная установка, использовавшаяся во Вьетнаме, вполне могла вернуться на родину… Бог знает, сколько их прибыло сюда после семьдесят третьего. Как они там называются?
— Цель-360, — устало подсказал Голдшмидт. — Но отечественного оружия, способного разрушить строение с расстояния в пятьдесят — шестьдесят ярдов, не существует. Это точно. Через пару часов мы узнаем марку оружия. Полиция Лос-Анджелеса обратилась за содействием в ФБР, а они там знают больше, чем нужно…
— Ладно, значит, бандиты совершили ограбление и скрылись, — подытожил Кирнс, — а произошло это по меньшей мере восемь часов назад. Боюсь, нам стоит приготовиться к худшему, то есть считать, что их направляет, финансирует и снабжает оружием некая серьезная организация, в которой знают, как воспользоваться бумагами Донахью.
— Против этой организации — полиций Лос-Анджелеса, — возразил Хедли. — Возможно, через час или два они схватят преступников. Днем иностранцы всегда выделяются из общей массы.
Но Кирнс недоверчиво, покачал головой:
— Если бы их могли схватить, дело было бы сделано. Но может, и к лучшему, что грабители на свободе. Представьте себе автомашину, в которой пара копов с пистолетами, — и против них то ли противотанковая пушка, то ли ракетная установка. Не приведи Господь. — Он обратился к Пайнсу: — Мне хотелось бы именно сегодня встретиться с директором. Я намерен доложить, что отзываю примерно половину своих людей из Мексики, Никарагуа, Гватемалы и Сальвадора — всех, чье прикрытие подвергается хотя бы незначительной опасности.
— Но это означает, что огромные усилия пойдут прахом! — запротестовал Пайнс. — Пока нет причин подозревать, что кому-либо грозит опасность. Мы вообще не знаем, что именно взяли преступники…
— И тем не менее до точного выяснения, кто эти люди и что им нужно, я не вижу выхода, кроме как отменить ряд деловых поездок и организовать отпуска и длительные болезни, возможно, ускорить некоторые перемещения, — настаивал Кирнс.
— Благоразумно, — кивнул Голдшмидт. — Это — единственное, что следует предпринять, имея в виду самое худшее. Все было организовано слишком замысловато, чтобы простая истина не всплыла. Они знали, где находится офис Донахью, значит, владеют разведывательной информацией. К тому же истинную цель визита замаскировали кражей кокаина, а это связывает полицию по рукам и ногам. Да еще — взрыв телефонной будки военной пушкой. Уж слишком все сходится.
Пайнс затряс головой, разбрызгивая слюну:
— Вы думаете, таким образом они объявили нам войну? Но это безумие!
— Они понимали, что полицию вполне устроит версия о банальной краже наркотиков, а мы не сможем подключиться, если не объявим во всеуслышание, что именно было украдено. Для полного эффекта применена традиционная террористическая тактика в самом центре столицы штата. Возможно, таким образом нам передано сообщение.
Хедли тяжко вздохнул, но Голдшмидт не обратил на него внимания.
— Сам факт, что мы здесь заседаем в такой час, свидетельствует о том, что сообщение принято. Теперь они знают, что у нас нет отчетов Донахью, раз мы не противопоставляем их украденному наркотику. Они знают, что теперь мы сделаем все, что им нужно.
Портерфилд обвел стол глазами и убедился, что все кроме Голдшмидта погружены в глубокое раздумье. Хедли медленно шевелил губами, как бы подсчитывая в уме длинную колонку цифр. Потом его глаза снова обрели осмысленное выражение:
— Ладно, допустим, эти люди — из основной Лиги. Тогда Кирнс прав, и нам нужно срочно уменьшить наше присутствие в регионах, упоминавшихся в этих проклятых бумагах. Похоже, пока это все, что мы можем сделать.
— Хорошо, хорошо, думаю, директор согласится, но сначала попробуем установить, что все-таки они взяли, — засуетился Пайнс и спросил Портерфилда: — Ведь вы — наша единственная связь с Донахью, да?
— Прямого контакта у меня с ним не было, — нахмурился Портерфилд. — Моррисон только должен был привести его ко мне.
— Но здесь так записано! — Пайнс встревоженно помахал перед собой какими-то листами. — Бен, ради Бога, не отговаривайтесь! Не на придурка же Моррисона мне рассчитывать.
— По-моему, последние двадцать лет он вполне справлялся.
— Только вы. Вы единственный, кто сможет что-то сделать. Директор назначил вас.
— Почему именно меня? Зачем?
— Вы будете руководить всей операцией, цель которой — сделать наименьшими наши потери в этой
