боль, прерванное дыхание — и вечное забытье.
Он долго пребывал в нерешительности, пока не услышал шаги на лестнице.
Дверь открылась, в проеме возник Ивэн. Настал самый страшный момент. Лгать не имело смысла. Устремленные на него глаза Ивэна были полны боли и понимания.
— Как вы узнали? — тихо спросил Монк.
Ивэн вошел и закрыл за собой дверь.
— Вы послали меня поговорить с Доулишами. Я нашел офицера, который служил с Эдвардом Доулишем. Тот никогда не проигрывал в карты, и Джосселин Грей никогда не платил за него долги, спасая от бесчестья. Все, что Джосселин знал об Эдварде, он слышал от Менарда. Он лгал Доулишам, но они верили. Он бы втянул их в свою аферу, если бы не умер. Он оговорил старшего брата, поэтому Доулиши отказали Менарду от дома.
Монк смотрел на него. Все было логично. Но присяжных это не убедит.
— Я думаю, что деньги Грей добывал именно таким образом — одурачивая семьи погибших, — продолжал Ивэн. — Вы занимались делом Лэттерли, и я уже догадываюсь, почему застрелился отец Чарльза. — Сколько тепла в грустных глазах Ивэна! — Вы ведь уже докопались до этого один раз — до несчастного случая…
Итак, ему известно, что Монк лишился памяти. Наверное, это было просто невозможно скрыть. Монк путался в словах, не узнавал знакомые улицы, трактиры, притоны, даже ненависть Ранкорна была для него неожиданностью.
— Да, — медленно проговорил он. — Но я не убивал Джосселина Грея. Я дрался с ним, и мы сильно избили друг друга. Когда я уходил, он выкрикивал мне вслед проклятия. — Монк с надеждой всмотрелся в лицо Ивэна. — На улице я встретил Менарда Грея. Мы шли навстречу друг другу, мне фонарь светил в спину, а ему в лицо. Входная дверь была открыта.
На лице Ивэна появилось выражение сильного, почти болезненного облегчения. Теперь он выглядел просто исхудавшим и очень усталым юношей.
— Значит, это был Менард…
— Да. — Волна признательности поднялась в груди Монка. — Однако этого не докажешь.
Ивэн хотел было возразить, но слова застыли у него на губах. Спорить тут было не о чем. Да, у Менарда был мотив. Но точно такой же мотив был у Чарльза Лэттерли, у мистера Доулиша, у всех, чьи семьи Грей обманывал и обирал; был мотив и у Лоуэла Грея, которого Джосселин подло предал; был он и у самого Монка. Но Монк вдобавок ко всему оказался на месте преступления. Доказать это будет легко: достаточно выяснить, в каком магазине он покупал свою дурацкую щегольскую трость. Миссис Уорли подтвердит, что после той трагической ночи трость пропала; Лэмб, несомненно, заметил ее в прихожей Грея на следующий день после убийства. Имогена Лэттерли признается, что просила Монка расследовать причины смерти свекра.
Тьма сомкнулась вокруг Монка, свет померк.
— Мы должны заставить Менарда признаться, — заговорил наконец Ивэн.
Монк горько рассмеялся:
— А как вы это сделаете? Свидетелей нет, и он это знает. Никто не поверит, что я видел его в ту ночь и молчал об этом так долго. Все решат, что это просто неуклюжая попытка избежать правосудия.
Ивэн ничего не смог возразить. Монк сидел на стуле, ссутулившись, слишком изможденный, чтобы сопротивляться ужасу и усталости.
— Ступайте домой, — посоветовал Ивэн. — Вам нельзя здесь оставаться. Может быть… — Внезапно его осенило. Есть человек, который мог бы им помочь. Успеха, правда, никто не гарантировал, но терять им больше было нечего. — Отправляйтесь домой — и ждите меня. Я скоро буду…
Ивэн повернулся и выбежал из комнаты, даже не закрыв за собой дверь.
Он скатился с лестницы, чудом не свернув себе шею, пронесся мимо Гримвейда и выскочил под дождь. Мостовые были пусты. Ивэн добежал до Даути-стрит, и там ему наконец удалось остановить кеб. Извозчик нахлобучил цилиндр на самые брови и поднял воротник.
— Я уже не работаю, начальник! — резко заявил он. — Кончено, еду домой ужинать.
Ивэн, не обращая внимания на его слова, забрался в кеб и выкрикнул адрес Лэттерли.
— Я же вам говорю, что никуда не поеду! — повысил голос кучер. — Разве что домой. Поищите кого- нибудь другого!
— Вы поедете на Тэнет-стрит! — крикнул в ответ Ивэн. — Полиция! И побыстрей, а то бляху отберу!
— Черт побери! — пробормотал кучер. Он уже понял, что наскочил на опасного сумасшедшего и что лучше ему не перечить. Хлестнул лошадь вожжами и пустил ее быстрой рысью.
Оказавшись на месте, Ивэн выпрыгнул из кеба и приказал извозчику ждать, чтобы избежать неприятностей.
Эстер была дома, когда удивленная служанка объявила о приходе Ивэна. С мистера Ивэна текла вода, лицо у него было бледное и искаженное, мокрые волосы разметались по лбу.
Эстер увидела в глазах гостя мольбу и отчаяние.
— Вы должны поехать со мной! — настойчиво просил он. — Пожалуйста! Я все объясню по дороге. Мисс Лэттерли… я…
— Да.
Мешкать было некогда, отказать — невозможно. Выйти из дома следовало до того, как Чарльз и Имогена покинут гостиную и увидят в прихожей насквозь мокрого полицейского. Можно даже не брать плащ — он все равно не спасет от такого ливня.
— Да, я еду.
Эстер вышла за ним через парадную дверь. Дождь обрушился на нее, ударил в лицо, но она, словно не замечая этого, двинулась по мокрой мостовой к кебу.
Ивэн и извозчик хотели помочь ей влезть в экипаж, но она опередила их.
Ивэн вскарабкался следом и, захлопнув дверцу, крикнул, что ехать надо на Графтон-стрит. Поскольку кучеру еще не заплатили, то другого выхода у него не было.
— Что случилось, мистер Ивэн? — спросила Эстер, как только экипаж тронулся с места. — Я вижу, произошло нечто ужасное. Вы узнали, кто убил Джосселина Грея?
Увиливать от прямого ответа не имело смысла.
— Да, мисс Лэттерли. Мистер Монк восстановил ход своего прошлого расследования — с вашей помощью. — Ивэн перевел дух. Продолжать было жутко, он чувствовал, что весь дрожит — и не только от сырости и холода. — Джосселин Грей добывал себе средства на жизнь следующим образом: он знакомился с семьями не вернувшихся из Крыма солдат, притворялся, что знал погибших лично и дружил с ними. Он рассказывал их близким, что платил за покойных долги, или сам занимал им деньги, или давал на время памятную ценную вещь… Скажем, золотые часы, которые он якобы дал вашему брату в ночь перед сражением. Естественно, семьи погибших не могли вернуть ему эти памятные вещицы, потому что их никогда не существовало. Но, чувствуя себя в долгу перед Джосселином, они поддерживали его в финансовых начинаниях, рискуя деньгами и своим честным именем. Вашему отцу это стоило жизни, но Грею всегда было наплевать, что станется с его жертвами, когда его очередное предприятие лопнет.
— Какая низость! — тихо проговорила Эстер. — Я рада, что он мертв, и мне почти жаль убийцу. Вы упомянули, что нашли его? — Внезапно она тоже похолодела. — Мистер Ивэн…
— Да, мэм, мистер Монк встретился с Греем в его квартире на Мекленбург-сквер. Они подрались… Мистер Монк избил его, но не убивал… Когда Монк вышел на улицу, он увидел, что в дом входит еще один человек, а дверь открыта и хлопает на ветру.
Свет фонаря упал из окошка на побледневшее лицо Эстер.
— Кто?
— Менард Грей, — ответил Ивэн, пытаясь понять по молчанию Эстер, поверила она или нет. — Возможно, он сделал это потому, что Джосселин оскорбил память его друга Эдварда Доулиша и пытался обмануть отца Эдварда точно так же, как обманул вашего.
Эстер молчала несколько минут. Они тряслись по неровной дороге в темноте, по крыше экипажа барабанил дождь, в окошке мелькали капли, вспыхивавшие в свете газовых фонарей.
