Афанасьев Иван Борисович, Сергей Жданов
Тегле
Предисловие
Сериалы в фантастике — не столь благодатная почва для творчества, как это кажется на первый взгляд. Во-первых, они ограничивают буйную авторскую фантазию как избранной интерпретацией мироустройства, так и способностями главных действующих лиц. Конечно, можно вообразить, что возможно и допустимо ВСЁ, но весьма сомнительно, что читателя заинтересует такая, с позволения сказать, литература.
Во-вторых, сериал — не что иное, как чья-то жизнь, разбитая на отдельные куски — жизненные циклы — периоды. Каждый из нас переживал нечто подобное, и не один раз. И из каждого прожитого цикла мы выходили уже новыми, не во всем похожими на себя прежних. 'Виной' тому новые знания, новый, опыт, новые установки сознания, новые ценности.
Наш герой, Юрий Кондрахин, обычный, в общем-то, человек. Только вот судьба распорядилась таким образом, что жизнь его стала необычной. Потому и его жизненные циклы очень сильно отличаются по содержанию от того, что выпадает на долю большинства людей. И каждый раз он становится немного другим.
Умести мы всё действие в единый том, проблем не возникало бы. Осознанное прошлое позволяет понять и принять настоящее. Но жизнеописание Юрия Кондрахина в одну книгу не вмещается. Рисовать же новый образ героя каждый раз, со всеми потерями, трансформациями и дополнениями, занятие неблагодарное, а, главное, неуважительное и для читателей, и для издателя. Наверно, было бы здорово, если бы мы (авторы) в написании новых книг данной серии успевали бы за аппетитом читателя, но — увы….
Словом, если две первые книги ('Последняя надежда творцов' и 'Астральные битвы Второй мировой') разминулись с вами, прочтите это предисловие до конца, чтобы понять, кто такой Кондрахин, откуда он взялся, какова его роль в меняющемся мире, и в чём смысл тех реминисценций, к которым мы прибегаем на страницах 'Тегле'.
Прежде всего следует принять на веру, что существуют Миры явленные, скажем, Земля и то, что с неё можно увидеть в телескоп, и Миры сокрытые. Кому-то захочется назвать их параллельными мирами, ну, и Бог с ним. Правда, куда в таком случае поместить Миры вариантные, а также Миры одной грозди? Суть не в названии, а в персонажах, созданных фантазией авторов, но живущих своей, самостоятельной и непредсказуемой жизнью.
Герой сериала — Юрий Николаевич Кондрахин, немного недоучившийся студент-медик. Студенческие годы свели его со светлым наставником — профессором Мирицким, интересовавшимся явлениями, которые позже назовут парапсихологией. Выяснилось, что Кондрахин тоже не лишен определенных, но совершенно неразвитых способностей в этих областях. Но Мирицкий погиб в застенках НКВД, там же оказался Юрий, и судьба его на земном уровне была предрешена.
Но есть куда более высокие инстанции, и на самой высшей из них Кондрахину была предуготована совсем иная участь. Демиурги, творцы всего сущего, назвали его своим избранником — человеком, которому предначертано победить Нечто, последовательно и неотвратимо сжирающего Вселенную. Чтобы победить в будущей схватке, Юрию необходимо стать Бойцом. Каждое новое задание это шаг к вершинам мастерства.
В первой книге Юрий, вызволенный из тюрьмы Проводником, оказался на планете Иоракау, населенной людьми-птицами. Это обстоятельство, вкупе с непосредственными коллизиями, напрямую угрожавшими его жизни, позволило вчерашнему медику сделать первый необходимый шаг — научиться убивать.
Действия второй книги разворачиваются на сравнительно ограниченной и знакомой территории — оккупированный Смоленск, Восточная Пруссия, Чехия. Год 1942-й. Юрию придется сойтись в схватке с мистиками, окружившими Гитлера. Конечно, не со всеми, да и главная его цель — всего один человек, имени которого до сих пор не знаем и мы сами. Кстати, многие персонажи, равно как и род их занятий в гитлеровской Германии, абсолютно достоверны.
Третья книга перед вами, пересказывать ее нет необходимости.
Написана и следующая — 'Дни без князя'. Кондрахин всё ещё живой, и всё ещё человек. А что будет дальше, нам неведомо.
Тщательное размышление показывает, что вся вселенная — это на самом деле проекция человеческого сознания.
Свами ШИВАНАНДА
Чем долее Юрий Кондрахин пребывал в реальных, но не поддающихся логическому осмыслению мирах, тем смешнее для него становились жалкие потуги марксистов-ленинистов объяснить сущее. Особенно это касалось Владимира Ульянова, чьи труды студенту Кондрахину приходилось в свое время усердно штудировать, конспектировать и представлять на экзаменах, как величейшее достижение человеческой мысли. Пустопорожние рассуждения Ильича, то и дело приправленные любимым словечком вождя мирового пролетариата — 'говно', теперь обрели свой истинный смысл: говно — оно и есть говно. Воинствующая бездарность, точнее, нет, не бездарность, конечно, какой бездарности удастся осуществить пролетарскую революцию в крестьянской стране. Но при чем тут претензии на философию? Особенно, если твои естественнонаучные познания стремятся к нулю? А вот Фридриха Энгельса Юрий Николаевич признавал. Не соглашался, но признавал.
На такие раздумья все чаще Кондрахина толкала сама жизнь, начавшаяся столь буднично, но получившая неожиданное продолжение. Не случись эпизода со смертью следователя-садиста и последующего ареста, сидеть бы ему сейчас в окопах Сталинграда, штопать, латать, заматывать километрами бинтов кровоточащую солдатскую плоть, скромно именуемую санитарными потерями. За его медико-санитарные подвиги партия Ленина-Сталина щедро бы одаривала его блестящими орденами и медалями, публиковала бы его смазанные фото в 'Красной звезде'. А потом была бы Победа — в разгроме фашизма Юрий не сомневался — и он, увешанный наградным железом, вернулся бы к гражданской жизни. Кондрахин представил себя авторитетным — в смысле академического брюшка — профессором, читающим лекции в институте. И каждая речь его, преисполненная внутреннего достоинства, начиналась бы со слов: 'Как справедливо сказал наш великий вождь и учитель товарищ Сталин…' И он сам бы свято верил в эту чушь.
И все же воевала и несла чудовищные потери именно его страна, его родственники, друзья, соученики. И билась Родина вовсе не за лживые лозунги — за жизнь. Конечно, в масштабах Вселенной эта битва всего лишь эпизод. Если не ощущаешь себя физически сопричастным ко всем свершившимся и не свершенным событиям.
Когда его выдернули из разъеденной войной Европы, перенеся в благословенный мир тишины и покоя, Юрий все еще пребывал в горячке ненависти. Да, уничтожен Густав Кроткий, но ведь живы его то ли покровители, то ли марионетки, типа Гиммлера, Гитлера и прочей мрази. И именно сейчас, готовясь ко
