Во дворе Саша сел на скамейку – из ребят никто не гулял, было поздно, – усадил рядом Булю.
– Споём? – спросил серьёзно. Буля явственно ответил:
«Уг-гу…»
Саша положил ему на спину руку, стал гладить, перебирать шерсть и запел удивительно приятным высоким голосом:
Буля насторожил уши и – я слышала это, можете поверить! – вдруг, подняв голову, низко, протяжно, но в тон стал подтягивать, подпевать по-своему…
– Саша, – сказала я, когда их необычный дуэт кончился, – вам бы не монтёром работать, а дрессировщиком. Пёс же вас понимает с полуслова!
Саша смутился, словно его уличили в плохом, заторопился и ушёл, крикнув:
– А то, может быть, продадите? Я бы хороших денег не пожалел…
Саша-сапожник сыграл в Булиной судьбе важную роль.
Буля жил у нас уже третий год.
Андрейка по-прежнему возился и забавлялся с ним, но кататься на санках, особенно где-нибудь на бульваре или в сквере, уже стеснялся – подрос. Зато охотно катал малышей, запрягая пса в сильно потрёпанную сбрую.
Случилось так, что Буля заболел.
Бульдоги и боксёры, оказывается, несмотря на могучее сложение, довольно нежные животные. Они легко простужаются. Может, оттого, что носы у них курносые, короткие? Простудился и Буля.
Стал он кашлять, чихать, нос сделался сухим и горячим. Мы с Васей боялись, уж не зачумился ли, и решили вызвать ветеринара. Вдруг прибегает со двора Андрейка и кричит:
– Мама, дядя Саша ветеринара к Буле привёз! Саша долго вытирал о половик ноги, как всегда извиняясь, вошёл в комнату. За ним следовал высокий парень в кожанке.
Тронутая Сашиным вниманием, я поблагодарила его. Он буркнул:
– Пустяки… Это ж брательник мой!.. Ветеринар, осмотрев Булю, нашёл у него катар верхних дыхательных путей, прописал лекарство. А ещё сказал, что у него суставы на лапах опухшие, хорошо бы, когда вылечится, повозить недельки две к ним в институт. И записал адрес. Это было очень далеко, где-то на Звенигородском шоссе. Я смутилась – понимала, что не сможем мы возить пса регулярно в такую даль…
Когда Буля поправился совсем, в нашей квартире снова появился Саша.
– Знаете что? – застенчиво предложил он. – Давайте я Булю в братнин ветеринарный институт повожу. С суставами-то… Ему там процедуры сделают.
– Саша, Саша, – сказала я, – славный вы человек! Право же, не могу я утруждать вас! Да и что-то не замечаю, чтобы у Були лапы болели…
– Нет, болят, – живо возразил Саша. – Он и с дерева не так свободно прыгает. И на глаз видно. Дай-ка, друг, лапу! – Он осторожно взял её, поднял.
Ничего я не увидела. Но договорились мы всё же возить Булю на процедуры по очереди: день – мы, день – Саша.
Первый раз отправилась с Булей я.
Мы пошли пешком, погода была отличная. На бульваре осыпались жёлтые листья, малыши гоняли мяч, старики читали газеты, играли в шахматы.
Завидя Булю, дети бежали навстречу, но пугливо останавливались, хотя он был в наморднике. Я решила позабавить их. Выбрала дерево с толстым стволом, показала Буле и крикнула: «Хоп!» Он разбежался, хотел подпрыгнуть, но не смог: подогнув лапу, сел и виновато опустил голову. Больно ему было, наверно, очень…
Добрались мы до ветеринарного института с трудом. Под конец Буля еле плёлся, хотя раньше одолевал шутя расстояния побольше.
Я никогда не подозревала о существовании такого института у нас в Москве! Это была настоящая клиника для животных. Помню огромный, огороженный высоким забором двор с рядом опрятных, просторных помещений для коров, овец, собак, кошек. Птицы размещались в специальном птичнике, в клетках. По коридорам большого светлого здания с операционными и лечебными кабинетами мелькали люди в белых халатах. Всё было, как в настоящей больнице.
К нам спустился Сашин брат, повёл наверх, в процедурную. Здесь всё блистало и сверкало. Посреди стоял большой, покрытый клеёнкой стол с ремнями. Дежурный врач осмотрел, прощупал все четыре Булины лапы и сказал:
– Намордник не снимайте, сейчас сделаем ему соллюкс. Или нет, погодите…
Он приставил к столу лесенку, а я позвала:
– Буленька, хоп!
Пёс преспокойно забрался по ступенькам на стол, мы только положили его на бок и закрепили ремни…
Вероятно, Буле было приятно, что его греют. Он лежал тихо, помаргивая, изредка взглядывал на меня, точно проверяя, тут ли я.
– Молодец! – похвалил его врач. – Знаете, вы ведь можете оставить его у нас, в стационаре. Далеконько вам ходить…
