Не думал, что на Руси есть достойные врачи. Я был уверен, что только в просвещённой Швеции, ну или Англии на худой конец, существует хирургическая школа. Вынужден признать, что я ошибался. Ты знаешь, война для хирурга — хорошая практика. Я родом из небольшого городка, дома меня ждёт жена, дети, добротный дом. У меня есть деньги, и я мог бы открыть лечебницу, где ты в полной мере смог бы проявить свои способности. Само собой, будешь получать достойные деньги, а не работать бесплатно, как здесь. Оно и понятно, ты — пленный, на войне бывает всякое, и на твоём месте вполне бы мог оказаться и я.
И тут Якоб ошарашил меня вопросом:
А у вас в войске пленных врачей казнят?
С чего ты взял?
Разное говорят. Я слышал, к нашим полководцам приезжали русичи договариваться об обмене пленными.
У меня замерло сердце.
И что? Про меня никто не спрашивал?
Не знаю. Я ведь полковой врач, мне никто не докладывает.
Ах, как мне хотелось, чтобы и обо мне вспомнили. Но была здесь одна заковыка. Каждый ратник записан в Воинском приказе. А меня в списках псковичей не было — я же человек сугубо мирный. Хорошо, если договорятся менять всех на всех. Так бывает.
Ещё через несколько дней меня вызвали к Шенбергу.
Собирайся, завтра состоится обмен пленными. Решили менять всех. Это с поляками мы меняем людей по счёту, а сейчас слишком много пленных.
Благодарю за радостную новость.
И тебе спасибо. Был бы ты подданным шведского короля — непременно отметил бы тебя в списках отличившихся.
Я откланялся. Грудь переполняла радость. Завтра обменяют — наконец-то долгожданная свобода!
Ночью не спалось, и я еле дождался утра.
Утро началось с суматохи: звучали команды на шведском, воины строились в колонны и уходили.
Прибежал запыхавшийся коротышка Якоб.
Что случилось, куда уходит войско?
Мы уходим, получили приказ.
А как же я?
Должен быть обмен пленными. Ты уже практически свободный человек, никто тебя держать не будет — иди туда, навстречу своим.
Якоб махнул рукой в направлении русских позиций.
Я взял сумку с инструментами, подошёл попрощаться с Якобом, но он уже помчался к фурам.
Ну что ж, насильно мил не будешь, я пошёл по грунтовке. Пару раз я оглянулся — никто за мной не шёл. Видно, и в самом деле — свободен.
Шагал я долго, хотелось кушать — с утра во рту маковой росинки не было.
Впереди послышался топот множества копыт. Приближалась конница. Чья она? Не угожу ли я снова в плен?
Я благоразумно сошёл с дороги и углубился в лес. Лёг на мягкую траву. Хорошо! Ноги задрал на ствол дерева — пусть отдохнут. Интересно, сколько ещё идти до Пскова?
Конница прошла, на дороге стало тихо, и я снова пошёл.
