выведен из штопора, то пассажиров и экипаж не спасёт и сам Господь Бог. Такая беда начала преследовать в пятидесятые годы самолёт Ту-104.
Это был наш первый реактивный лайнер со стреловидным крылом. В августе 1958 года разбился рейсовый самолёт в районе Хабаровска. Разумеется. все пассажиры погибли. То же произошло в 1959 году в районе Казани. Бортрадист передал, что они падают, но не сказал, от чего. Вероятно, экипаж даже не понял, что они в штопоре. Разбивались из-за штопора и военные Ту- 16. Но тот же Ту-104 в 1959 году в районе Иркутска лётчик сумел вывести из штопора, чем спас от гибели более сотни человек.
Причина этих катастроф заключалась в некоторых органических недостатках конструкции самолета. После этих катастроф в ЛИИ были проведены специальные лётные испытания, в результате которых были внесены изменения в конструкцию и в условия эксплуатации, после чего штопора на этих самолётах прекратились. Испытания успешно провели лётчики-испытатели Анохин, Хапов, Комаров.
Случаи штопора бывали с самолетами Ту-154 (четыре раза), Ан-22, Ан-24, Ту- 95, А-310, Ту-22М. Як- 42, Ил-114. Уже когда писалась эта статья, разбился из-за штопора самолёт Л-410.Эти самолёты органических недостатков не имели. Главным образом катастрофы происходили по причине человеческого фактора. Если для боевых самолётов результаты испытаний на штопор доводятся до лётного состава хотя бы теоретически, то в инструкциях по эксплуатации самолётов пассажирских, как правило, даже нет раздела 'штопор' и 'полёт на больших углах атаки'. Вероятно, начальники рассуждают так: 'Не нужно даже упоминать об этих явлениях, чтобы у лётчиков не возникло греховного любопытства попробовать, что это такое'. Автор не согласен с таким положением ни в военной, ни в гражданской авиации. Но об этом позже. А пока расскажу, как испытываются пассажирские самолёты.
Штопор в испытаниях не допускается, или, вернее, не должен допускаться. Дело в том, что пассажирские самолеты имеют меньшую, чем боевые, прочность. Оказавшись после штопора в пикировании, пассажирский лайнер может быть выведен в горизонтальный полёт только на пределе своих ограничений по приборной скорости и перегрузке. Даже небольшие ошибки лётчика могут эти границы превысить В случае с Л-410, вероятно, уложиться в ограничения не удалось. Самолёт был разрушен на выводе из пикирования.
В лётных испытаниях пассажирских самолётов лётчик доводит самолёт до начала сваливания или до потери эффективности рулей. Однако модели испытываются в трубе и на штопор. Это делается для того, чтобы оставить лётчику какой-то шанс, если штопор всё- таки случится. Кроме того, в этих испытаниях определяется необходимая площадь противоштопорного парашюта. Если предотвратить глубокое сваливание или штопор не удалось, то выпускается парашют. Такое случалось на испытаниях трижды: на Ту-22, на Як-42 и на Ту-154. Если на Ту-22 в случае невыхода из штопора экипаж мог бы катапультироваться, то экипажи Як-42 и Ту-154 были спасены противоштопорным парашютом.
Покинуть пассажирский самолёт в штопоре лётчикам со своих рабочих мест совершенно невозможно. Руководящие документы требуют испытания пассажирских самолетов на больших углах атаки проводить только с противоштопорными парашютами. Однако в наше 'светлое послереформенное время' такие испытания проводятся без ПШП, разумеется, в целях 'разумной экономии'.
Автор испытал на штопор большинство отечественных боевых самолётов и когда узнавал об очередном лётном происшествии по причине штопора, начинал испытывать душевный дискомфорт. Моя работа оказывалась невостребованной.
Обучение штопору в ВВС и ПВО практически прекратилось в пятидесятых годах. Появление новых самолётов со стреловидным крылом несколько усложнило обучение, и после нескольких лётных происшествий на это обучение был наложен запрет. За последующие десятилетия утратилась школа обучения и не стало квалифицированных инструкторов. А еще в 1919 году французский лётчик и конструктор Робер Моран писал: 'До конца войны (Первой мировой) пренебрегали тем, что называется штопором. Многочисленные смертельные случаи были следствием этого движения, которое не могли объяснить. Не умели делать штопор добровольно и как следствие этого не могли и остановить его добровольно'.
Восемьдесят лет спустя автор согласен с Мораном. Я убежден, что обучение штопору может быть достаточно безопасным. Мне случалось с коллегой Олегом Гудковым выезжать в части и обучать штопору и другим критическим режимам лётчиков-инспекторов и другой руководящий состав, после чего они могли достаточно убедительно проводить занятия с лётчиками частей. То же в своё время делал лётчик- испытатель ГК НИИ ВВС Георгий Тимофеевич Береговой. Постоянно проводилось обучение штопору в Школе лётчиков-испытателей. На сегодняшний день проводить массовое обучение штопору на боевых истребителях сложно и дорого, учитывая стоимость топлива и ресурс самолётов. Но это можно делать на учебных и спортивных самолётах. Большая часть аномальных явлений на больших углах атаки и в штопоре присуща большинству самолётов. Таким образом, подобрав учебный самолёт с характеристиками штопора, схожими с таковыми современных истребителей (а такие самолёты есть), можно лётчикам дать фундаментальные навыки и знания о пилотировании в штопоре. Это необходимо и лётчикам гражданской авиации. Начиная с шестидесятых годов для защиты от штопора применялись разные системы сигнализации: световые, звуковые и тактильные. Опыт показал, что световые и звуковые системы малоэффективны. Несколько лучше системы тактильные в виде толчков и дополнительных усилий на ручке и штурвале, однако и они штопор не исключали. Аэродинамическая компоновка самолётов четвертого поколения, как наших, так и американских, такова, что они не могут иметь хороших характеристик штопора. Для защиты от последнего в системы управления этих самолётов встроены автоматические устройства, воздействующие на рули помимо воли лётчика. Эти устройства в полёте ограничивают угол атаки и развитие угла скольжения. Особенно это эффективно на самолётах с дистанционными системами управления. Однако и они полностью штопор исключить не могут. А если штопор все-таки случился, то эти автоматические устройства активно препятствуют выводу из штопора и их необходимо отключать и обеспечивать прямую связь кабина – рули. Это, разумеется, дополнительная сложность для лётчика.
Кардинально исключить штопор можно на самолётах с управляемым вектором тяги, но ОВТ пока бывают только на истребителях. Для пассажирских самолётов даже с системами дистанционного управления проблемы сваливания и штопора в обозримом будущем остаются.
Особенно актуально это для небольших пассажирских самолётов с простыми механическими системами управления, Поэтому всесторонняя информация лётного состава о штопоре и обучение в полёте будут важным средством обеспечения безопасности полётов. Завершить статью хотелось бы лирическим эпилогом.
Прошли годы, как я окончил свою лётную работу, но продолжаю испытания на штопор, только не самолётов, моделей. Я инженер ОКБ. Об испытаниях моделей уже говорилось выше. Модель штопорит в вертикальной аэродинамической трубе. Ее рули управляются дистанционно. Если модель из штопора вышла, выдается заключение на проведение испытаний самолёта. Если не вышла, меняют программу отклонения рулей и – снова в трубу. Если опять не вышла, даётся заключение о необходимости вносить изменения в конструкцию самолёта.
В соответствии с изменением самолёта переделывается модель. Рутинная инженерная работа? Но это как кому! Как только загудит труба и завращает- ся в штопоре модель, я стою, прижавшись к заградительной сетке, и внимательно слежу за движением модели. В этом нет необходимости. Движение модели фиксирует киноаппарат. Но дело в том, что мысленно я нахожусь в ней, в модели, в ее несуществующей кабине и вижу ее движение как из кабины самолёта. Я оценил характер штопора и вижу, что выход будет трудным. Вот загорелись сигнальные лампочки. Это рули отклонились на вывод из штопора. В этот момент во мне что-то вздрогнуло, что- то всколыхнулось. Виток, другой, третий, вращение не прекратилось. Далее мне не нужно напрягать воображение, чтобы увидеть, что произойдет с реальным самолётом и лётчиком в нем, если первая попытка вывода оказалась неудачной. Время, отпущенное для благополучного завершения полёта, сжимается, скукоживается. Счёт идёт на секунды. Во вторую попытку вывода лётчик должен вложить всё своё мастерство, все свои знания. Нужно внимательно следить за движением самолёта, чтобы не пропустить благоприятный для отклонения рулей момент. Нужно вовремя заметить ответную реакцию самолёта: выйдет – не выйдет. При этом нужно контролировать стремительно уменьшающуюся высоту и не пропустить последнюю возможность вывода ракетами. Они должны остановить штопор, но они не очень-то надежны. Уж я-то это знаю.
Если подвели ракеты, остаётся катапультирование. Лётчик спасается, но самолёт погибает. Но как только лётчик возьмется за рукоятки катапультирования. его обожжет мысль: 'Все ли я сделал правильно?
