Как верить в то, что невозможное — возможно? Я еще не научился этому. Этому можно научиться, как ты думаешь?
— Можно. Конечно, можно. Посмотри на меня.
— Хотел бы я быть таким, как ты. Может, когда-нибудь и стану.
Он легко поднялся и встал перед Крис. Она подняла голову в тот же миг, как Ивен наклонился. Они улыбнулись друг другу, и губы их встретились. Это был нежный, мягкий поцелуй. Он не сулил ответа на вопросы и не решал будущих проблем, но Крис стало от него очень хорошо.
Ивен взял ее лицо в ладони и долго смотрел на нее. В глазах его было столько грусти и боли, что ей захотелось немедленно обнять и утешить его. Но Крис осталась сидеть — она знала, что иначе нельзя. Он должен пройти этот путь сам.
— Я лучше пойду, — сказал Ивен. — У тебя завтра самолет рано утром. Я не стану просить, чтобы ты меня ждала, — я не знаю, когда смогу приехать. Но я постараюсь быть таким человеком, какой тебе нужен. Чтобы мы могли быть вместе.
— Ивен, все, что мне от тебя нужно, это ты сам. И чтобы ты любил меня.
Он кивнул и направился к двери. Взявшись за ручку, он обернулся. На лице у него играла знакомая насмешливая улыбочка.
— Мне будет ужасно не хватать тебя. Счастливого пути, Крис.
Ивен стоял на горе и смотрел вниз. Он не был здесь уже несколько недель. Моросил назойливый осенний дождь. Вставало солнце, но его не было видно за облаками. Все было серое. Море, небо, машины на дороге. Даже фар не было видно — все тонуло в серой мгле.
В голове крутились слова, реплики и куски диалога из сценария. Перед глазами вставали картинки — словно стоп-кадры из фильма:
Крис восемнадцать — она смотрит в лобовое стекло машины, одна рука бессознательно прикрывает округлившийся живот;
Крис в холодной белой больничной палате плачет над телом мужа;
Крис смотрит в глаза беспомощной женщине, которая лежит связанная на полу магазина, и взглядом ободряет ее, хотя к ее виску приставлено дуло револьвера;
выражение ее глаз в тот момент, когда он уходил — и взгляд у нее был такой же холодный, как тоска у него на сердце.
И вот так почти месяц. Ивен работал как проклятый, торопясь закончить сценарий. Он почти не спал, никого не принимал, никуда не выезжал — он писал. Сцены и реплики лились из него потоком. Он знал, что это, возможно, лучшее из того, что он когда-либо писал, но не это было важно.
Он сказал Крис, что ему будет не хватать ее, и не ошибся.
Ивен даже не подозревал, насколько Крис завладела его душой. Вот и эта вершина, которая раньше безраздельно принадлежала ему, теперь навсегда стала для него местом, где Крис рассказывала ему о себе, откуда они вместе любовались закатом, где они целовались. Теперь вершина принадлежала им обоим.
Как он тосковал по ней! У него было такое чувство, словно он потерял часть самого себя. Будто ему отрубили руку.
Ивен стоял, не обращая внимания на дождь. Капли дрожали у него на ресницах, словно слезы.
— Крис! — сказал он вслух. — Крис…
И, едва он произнес это имя, ему почудилось, что она здесь, рядом. И ее присутствие грело его даже в это холодное осеннее утро.
И еще один кусок льда растаял в его сердце, как таяла его ледяная броня с тех незабываемых четырех дней, что они провели вместе с Крис. Казалось, он всю жизнь носил в себе этот лед. Но теперь лед таял, уступая место чему-то живому и горячему, какому-то новому чувству, такому реальному и жизнеутверждающему, какого Ивен не испытывал за всю свою жизнь.
Теперь он знал точно: Крис — часть его, и сам он — часть ее.
Борьба с самим собой завершилась.
— Здрасьте, миссис Макконнел.
— Здравствуй, Леон.
Крис затворила дверь кабинета директора и пошла через холл, машинально отвечая на приветствия детей и других учителей. Но думала она о другом.
Она приняла решение. Она сообщила директору, что в ближайшее время собирается уйти из школы. А утром сказала Доре, что к лету уедет вместе с детьми. Когда Дора спросила, куда это она собралась, Крис сказала, что не знает. Может быть, куда-нибудь к морю.
Дора сперва недоумевала, потом долго сердилась, потом плакала. Крис тоже плакала и говорила пожилой свекрови, что, куда бы они ни переехали, они всегда будут ей рады. Дора говорила, что Крис вернулась из Лос-Анджелеса другим человеком, и Крис признала, что так оно и есть. Месяц тому назад она свалила со своих плеч груз мучивших ее долгие годы тайн и посмотрела на окружающий мир другими глазами.
И еще она влюбилась, но это пока на ее жизнь не влияло.
От Ивена не было ни слуху ни духу. По ночам Крис плакала в подушку. Как он там? Что с ним? И увидит ли она его?
Она вышла во двор. Повсюду бегали, играли, смеялись ребятишки. Она любила детей, ей нравилось учить их — и она была хорошей учительницей. Куда бы она ни поехала, она и там будет учительницей.
Зазвенел звонок, возвещая конец утренней перемены. Ребята бросились к школе — небольшому кирпичному зданию.
— Хэлло, миссис Макконнел!
— Хэлло, Билли.
— Здрасьте, миссис Макконнел.
— Здравствуйте, девочки.
Через пару минут двор опустел. У Крис сейчас не было урока, и она решила не возвращаться в учительскую, а побыть в опустевшем школьном дворе.
Она села на качели. Ветер гонял по двору опавшие листья. Крис поддала лист ногой. День был ветреный и пасмурный. Хорошо, что она надела сегодня пальто! Крис прикрыла глаза и стала раскачиваться, подняв лицо к небу. Пахло яблоками. Это напомнило ей, что скоро День Благодарения. Где- то она будет его встречать на будущий год?
— Хэлло, миссис Макконнел.
Сердце подскочило, потом забилось быстро-быстро. Она подняла голову — и увидела знакомые глаза цвета морской воды. Морщинки у глаз и на лбу как будто слегка разгладились — наверное, от холода. И выражение лица у Ивена было теперь другое. Не такое замкнутое.
Одет он был как обычно: линялые джинсы, высокие ботинки. Поверх тенниски была наброшена ветровка нараспашку — единственная уступка погоде. Волосы, как всегда, нестриженые, еще более длинные и лохматые, чем обычно. И, разумеется, он был все так же великолепен и привлекателен.
Сердце неистово колотилось, ей показалось, что его удары слышны далеко вокруг, как набат. Крис попыталась унять возбуждение, охватившее ее при виде Ивена.
— Нельзя же так пугать человека! — улыбнулась она. — А если бы я свалилась?
— Ничего, дети каждый день падают с качелей. Большинство остаются в живых.
— У них упругие кости.
— Давай проверим, какие они у тебя!
И она надеялась забыть этого человека? Какая же она дура!
— Чур, не пищать! — лукаво усмехнулся Ивен и зашел сзади. — Держись!
Он отвел качели назад и толкнул. Крис взвизгнула. Ивен снова толкнул ее и раскачал высоко-высоко, как в детстве.
— Марла в фильме снимается, — рассказывал Ивен, раскачивая качели. — В кино, а не на телевидении. Она играет Гвен во «Втором порыве».
Крис раскачивалась все выше и выше, охваченная ощущением свободы и восторга.
