Песнь о Нибелунгах

Осыпав похвалами искусниц молодых,
Вновь поблагодарили бойцы за платье их
И начали прощаться с учтивостью такой,
Что увлажнилось много глаз невольною слезой.

Сказала королевна: «Мой брат, останьтесь здесь.
Ведь и у нас на Рейне прекрасных дам не счесть.
Не лучше ли вам дома найти себе жену,
Чем плыть, рискуя головой, в заморскую страну?»

Знать, сердце ей шепнуло, что всем беда грозит.
С Кримхильдой вместе свита заплакала навзрыд.
Так много слёз струилось у женщин из очей,
Что потускнело золото нагрудных их цепей.

Она сказала: «Зигфрид, вам поручаю я
Того, кто мне дороже, чем жизнь и честь моя.
Пусть Гунтера повсюду от бед хранит ваш меч».
И протянул ей руку гость в ответ на эту речь.

Он обещал Кримхильде: «Пока я не паду,
Ваш брат, — ручаюсь в этом, — не попадёт в беду.
Жив и здоров со мною на Рейн вернётся он».
И отдала красавица воителю поклон.

Затем взвели на судно ретивых скакунов.
Снесли туда доспехи и платье удальцов.
Всё было в путь готово, настал прощальный миг.
У королевны молодой померк от скорби лик.

Красавицы у окон столпились, все в слезах.
Гудел попутный ветер в надутых парусах.
Стоял на судне Гунтер среди друзей своих.
«Кого ж мы кормчим сделаем?» — спросил король у них.

«Меня, — ответил Зигфрид. — Я наш корабль туда,
Где царствует Брюнхильда, доставлю без труда:
Пути-дороги в море давно знакомы мне». —
«Прощай!» — сказали весело бойцы родной стране.

Дал Зигфрид Нидерландский ладье багром толчок,
И к морю всё быстрее понёс её поток.
Встал Гунтер самолично у крепкого руля,
И вскоре скрылась из виду бургундская земля.

На корабле хватало отборных яств и вин —
Всем нужным в путь запасся бургундский властелин.
Довольно было места и людям и коням.
Спокойно судно прочное скользило по волнам.

От ветра мачта гнулась, поскрипывал канат.
За двадцать миль от Вормса бойцов застал закат.
Нёс к морю неуклонно их судно Рейн седой.
Кто знал тогда, что кончатся все их труды бедой!

Двенадцатое утро они в пути встречали,
Когда в страну Брюнхильды корабль валы примчали
И башни Изенштейна взнеслись над гладью вод.
Из путников лишь Зигфриду знаком был остров тот.[76]

Спросил державный Гунтер, когда увидел он,
Что остров и обширен, и густо населён:
«Чьё здесь владенье, Зигфрид, чьи замки и земля?»
Не затруднили витязя вопросы короля.

Он тотчас же промолвил: «Могу ответить — чьё.
Здесь царствует Брюнхильда, живёт народ её.
Плывём мы к Изенштейну, Брюнхильдиной твердыне.
Немало там вы встретите прекрасных женщин ныне.

Уговоримся сразу, как отвечать им так,
Чтоб и себя не выдать, и не попасть впросак.
С Брюнхильдой шутки плохи, а к ней явиться мы
Обязаны сегодня же, до наступленья тьмы.

Так вот, когда предстанем мы девушке пригожей,
Вам надлежит, герои, твердить одно и то же:
Что Гунтер — мой владыка, а я — вассал его.[77]
Тогда уж он наверняка добьётся своего».

Своё высокомерье на время обуздав,
Все трое согласились, что нидерландец прав.
Вот почему от смерти спастись им удалось,