С трудом приоткрыв веки, я уперлась взглядом в клыкастую морду. Ослабевшие руки мгновенно выпустили край одеяла, в который я цеплялась, как в предутренний сон. Фух! Так же и заикой можно стать. Но фей, кажется, и не заметил моего недовольства — он так свыкся со своим видом, что искренне недоумевал, когда на него реагировали подобным образом.
— Чего тебе надобно, старче? — недовольным голосом золотой рыбки вопросила я.
— Надо срочно что-то делать.
— Цыц, трудоголик. Дай выспаться. Мы вчера и так неплохо потрудились.
— Ты не понимаешь. Если ничего не придумать — мы разорены. Вчера мы не видели всего ущерба, нанесенного драконом, а сегодня… Родители бьются в истерике, крестьяне в ужасе. А кстати, куда ты дела 'спящего красавца'?
— Он пришел в сознание и, вопреки предсказаниям твоей мамочки, не стал требовать, чтобы я поступила как честный человек, а убрался туда, где ему окажут квалифицированную помощь. Сейчас будем разбираться с вашими проблемами. Только умоюсь. И приведу в порядок одежду, — ну конечно, вчера я завалилась спать прямо в балахоне и сейчас платье, которое он изображал, было похоже на тщательно пережеванную половою тряпку. Придется щеголять в джинсах. Надеюсь, меня не линчуют за это на месте. Но стоило мне потянуться к завязкам, как мудрое одеяние преобразилось. Теперь на мне было не невзрачное платьишко мышиной расцветки, а строгий, но явно дорогой наряд глубокого синего цвета.
— Ты и так замечательно выглядишь, — этот торопыга подтащил меня к распахнутому окну.
Да, уж. За ночь пена, покрывавшая пожарища, спала, и перед моими глазами встала вся картина разрушений, нанесенных разбушевавшейся огнедышащей рептилией в лице свихнувшегося соседа. От некогда большой деревни осталось лишь пепелище, а наличие посевов на полях можно было лишь предполагать — черная выжженная равнина простиралась до самого горизонта. Да, хозяевам есть о чем призадуматься. Без помощи волшебства здесь явно не обойтись. А у нас как раз есть фей, специализирующийся на архитектурных изысках.
Вручив оторопевшему Айлери чистое полотно, краски и кисточки и пожелав успешного творчества, я гордо удалилась приводить себя в порядок. Не могу же я показаться в новом роскошном платье и заспанными глазами.
До санузла с современной сантехникой, который я обустроила в пещере, замковым 'удобствам', конечно, было ой как далеко. Умываться из кувшина над тазиком весьма неудобно и довольно прохладно, но я справилась и с этим. Было, правда, желание смотаться в родную пещеру, но, вспомнив, что Айлери обязательно окажется рядом, решила не отрывать парня от работы.
Но фей за время моего отсутствия сделал всего небольшой набросок. Удивительно, раньше он работал гораздо быстрей.
— Мне надо выйти за ворота, — ответил парень на мой безмолвный вопрос. — Ракурс не тот.
— Ну и что же ты ждешь?
— Если я выйду без тебя, мои родные решат, что я сошел с ума: вокруг разруха, а я снова за кисти взялся.
— Пошли уж, горе мое. Буду защищать твое доброе имя и палкой отгонять всех, кто решит помешать твоему творчеству.
Айлери подхватил мольберт и двинулся к выходу. Встречающиеся в коридоре слуги провожали нас любопытными взглядами. За воротами мы столкнулись с матушкой фея, окинувшей сынка весьма неодобрительным взглядом.
— Нашел время, — хмуро проворчала она, но, взглянув на меня, забыла о попытках воспитать непутевое чадо. — Леди, — разгладились озабоченные складки на ее лбу, — может, вы вразумите моего бестолкового ребенка. Стараниями этого безумца маркиза Ляпсуса, мы практически разорены, а этот оболтус снова взялся за баловство.
Айлери при этих словах съежился и жалобно захлопал глазами и, словно защищаясь, взмахнул в мою сторону кистью. Капля краски, застывшая на ней, словно задавшись целью разрядить атмосферу, сорвалась и, прочертив красивую дугу, впечаталась прямо в лиф моего шикарного платья.
— Оттого, что вы с мужем носитесь по пепелищу, а ваш старший сын усиленно подсчитывает убытки тоже не слишком много проку. А 'баловство' Айлери сейчас гораздо полезнее, чем все охи и ахи, — взорвалась я, прикрывая ладонью живописную кляксу, багровым пятном расползающуюся по благородной синеве моего платья.
Не знаю, что удивило добрую женщину больше — моя горячая отповедь, или то, что когда я отняла руку, пятно исчезло, но, приоткрыв рот, она молча смотрела, как воодушевленный фей с гордым видом кладет первые мазки на холст.
— Молодец, девочка, — госпожа Афалия по-отечески поцеловала меня в лоб и удалилась с таким полным достоинства видом, что мне аж завидно стало.
Я собиралась сказать Айлери что-то ободряющее, но тот совершенно позабыл обо всем на свете, кроме красок и холста, с головой уйдя в рождающийся шедевр. Ладно, можно и слегка передохнуть, спокойно выпить чашечку кофе, благо для этого мне не надо носиться по замку, разыскивая кухарку с горячим чайником. Поискав взглядом, на чем бы умоститься, я не нашла ничего более подходящего чем перевернутый хрустальный гроб. Удивительно, он даже не разбился. Так как он никому больше не нужен, почему бы не использовать его вместо кресла? Жестковато, конечно, но вполне терпимо.
Поставив на прозрачную сверкающую в лучах солнца поверхность хрусталя дымящуюся красную чашку с надписью NESKAFE, вперила взгляд в пейзаж перед собой. Жуткое зрелище. Если у Айлери ничего не получится, боюсь, округу ожидают не слишком веселые времена. Но к чему такой пессимизм? Фей уже доказал свою способность при помощи искусства творить настоящие чудеса. Сейчас самое время показать себя во всей красе.
Маленькими глоточками прихлебывая горячий напиток, я не обратила внимание на толпу, собравшуюся за моей спиной. А, впрочем, и немудрено — они стояли так тихо, что, кажется, даже дыхание задерживали. Мне потребовалась еще одна чашка кофе, чтобы скоротать время. Как только я сделала последний глоток, Айлери с гордым и даже несколько самодовольным видом признанного гения отступил от картины, давая возможность всем желающим полюбоваться на свой шедевр.
Гм, не знаю, как выглядели окрестности до пожара, но сейчас на полотне отображался воистину пасторальный сюжет. Для полноты картины не хватает лишь молочных рек да волков, облизывающих счастливых от такой дружбы ягнят. Хотя фею, конечно, видней. Это он, а не я все детство и юность провел в этих местах.
Полюбовавшись на свое произведение, Айлери, словно ожидая дальнейших указаний, обернулся ко мне. Нахал, он даже не сомневался, что я буду терпеливо ждать окончания его труда.
— Ну, давай. Вспомни, как ты это делал в пещере. Не трусь, все выйдет как надо!
Айлери сосредоточенно уставился на полотно. Люди за моей спиной, боясь помешать волшебству, не то что перестали дышать, они, кажется, даже думали шепотом.
Ура! Кажется, получилось!
Судя по вытаращенным глазам зрителей, результат их впечатлил. Возможно, даже излишне. Вон как вчерашний мужик, опознавший 'дракона', воздух ртом хватает — наверняка от полноты ощущений. Как бы от радости удар не хватил!
Разноцветные домики, больше похожие на пряничные, утопали в пышных садах, сгибающих ветви под тяжестью плодов. Причем, на одном дереве можно было различить и яблоки, и груши, и даже ананасы. Посреди деревни возвышался двухэтажный терем с флюгером-петушком на крыше. Поля радовали глаз золотыми волнами созревшей пшеницы. На лугу за полем паслось стадо неправдоподобно тучных коров, предполагавших рекордные удои. Все как одна рыжие с одинаковыми белыми пятнами на боку, они усиленно жевали траву, не в силах, видимо из-за тяжести почти оленьих рогов оторваться от подножного корма.
Первой опомнилась матушка героического фея.
— Оболтус, урожай должен был созреть через два месяца, — отвесив сынку отеческий подзатыльник и подмигнув мне из-за плеча, зычным голосом воззвала к впавшим в столбняк крестьянам, организовывая уборочные работы.
Из ворот замка боязливо выглядывала скотина, разительно отличающаяся от буренок, пасущихся на
