— А то, что ты сделал с Мертвыми Пустошами…
— Тогда мне казалось, что я поступаю правильно. Люди, жившие на этих землях, были потомственными ворами и разбойниках. А что бы ты сама сделала, если бы среди зверски замученных путников узнала изуродованные тела своих друзей? — он требовательно взглянул мне в глаза, и я не нашла, что ответить. — Но самое страшное не это. Сначала я перестал любить людей, а потом меня стали покидать мечты. Одна за другой. А вместе с ними меня незаметно покидала сила Радужной Сферы. А вместо нее поселилась пустота. А ее заполнил дракон. Тот самый, которого я, как мне казалось когда-то, победил. И теперь на бесконечные 'дай', которые неслись со всех сторон, я мог поделиться только им. Теперь каждый 'истинно верующий' ненадолго сам мог стать 'божьим наказанием'.
— А потом?
— Потом я стал искать себе замену. Я стал Ректором Академии. Если уж искать, то среди одаренной молодежи. Кто же еще хранит в своем сердце искру мечты? Но, раз за разом их попытки заканчивались неудачей. Тогда же появились падальщики — как правило, ими становились самые бездарные, но весьма прагматичные молодые люди. Дело в том, что силу мага, погибающего в бесплодной попытке стать хозяином Радужной Сферы, можно забрать себе.
— Значит, эти странные люди в черных капюшонах, которые проводили здесь ритуал вызова…
— Не было никакого ритуала, — жестко оборвал меня старик.
— Но, эти нити, которые притащили меня из самолета…
— Повторяю, не было никакого ритуала вызова. Они просто поглощали силу, оставшуюся после гибели леди Мэйтель. Чужие мечты сжигают людей, не готовых их принять. А я так надеялся, что с ней все будет иначе, — понурившись, он смотрел в просвет пещеры бесцветным взглядом. Внезапно оживившись, старик взмахнул белоснежной бородой в сторону Айлери, внимательно слушающего его откровения: — А знаешь, я ведь некоторое время считал, что из тебя выйдет неплохой бог — творческие натуры дольше всех способны нести свет надежды. Но потом я испугался — ты слишком наивен, чтобы выдержать все это. Простите, я отвлекся. В общем, после гибели леди Мэйтель сработало проклятие твоего… друга. Его сила сконцентрировалась вокруг тебя, и падальщики просто не смогли получить полагающуюся награду. Что случилось потом, тебе известно лучше меня — ты стала хозяйкой Радужной Сферы и силы леди Мэйтель в придачу.
Он замолчал, тоскливо глядя в темнеющее небо, виднеющееся в проеме. Айлери с ужасом смотрел на своего бывшего наставника. Кажется, я понимаю его чувства — не каждому под силу легко воспринять известие, что его учитель — бог.
— Я смертельно устал, — тихо проговорил старик, — последнее столетие я мечтал лишь о том, что, наконец, придет достойный хозяин Сферы, и я смогу, наконец, вернуться к себе. Возможно лишь на мгновение перед смертью, но это совсем не важно.
— И для этого необходимо драться?
— Не бойся. Я уже говорил тебе — убить дракона совсем не сложно. Только сначала тебе надо наступить на камень, — он покосился на настырное препятствие, снова возникшее у меня перед ногами. Удивительно, как за все это время я умудрилась не разу ни споткнуться об этот проклятый камень, словно нарочно преследующий меня.
— Зачем? — странное ощущение, губы шевелились с трудом, будто после наркоза.
— Чтобы убить дракона… — понимающий взгляд заставлял чувствовать себя притворщицей.
— Надо самому стать драконом, — невольно закончила я.
— Ты все понимаешь, девочка, — неожиданно легким движением он умудрился не только покинуть кресло, но и оказаться у проема. Еще мгновение — и огромная темная тень, разорвав собой сумрачное небо, исторгла из глотки торжествующий рев, смешанный с пламенем.
Мне и вправду надо сразиться с этим монстром? А почему я до сих пор не боюсь? Что-то непонятное случилось с моими реакциями. Вот так на полуслове оборвать беседу, чтобы убить собеседника? Все это было настолько абсурдно, что чувства отказывались реагировать. Что он сказал — хочет вернуться к себе?
Дальнейшие мои действия мало напоминали осмысленные. Дракон сделал еще один круг, на мгновение заслонив своей тенью сгущающуюся синеву стремительно темнеющего неба. Подойти к зеркалу оказалось удивительно легко. С той стороны не было обычного отражения, но я уже и так знала, что не увижу его. Словно пытаясь проломить его, с той стороны на меня смотрел Алекс.
— Если ты позволишь ему пройти сквозь стекло, он никогда тебя не отпустит, — в голосе старухи прозвучало беспокойство.
Он не сможет сюда попасть. Теперь-то я знаю свои возможности.
Я положила ладонь на холодное стекло, прижавшись к его пальцам. Я не могу попрощаться с ним иначе.
Айлери, совершенно не замечая ничего кроме великолепного чудовища, замер на самом краю пропасти. По-моему, фей и не почувствовал, как я сняла с его пояса кошелек.
Отойдя в дальний угол пещеры, я разбежалась и прыгнула в пустоту, пытаясь вцепиться в пролетающего дракона. Какой черт толкнул меня на этот безумный поступок, я до сих пор не могу понять. Тем более, в этом сказочном мире вроде бы и не было никаких чертей. А если бы я промахнулась? Безусловно, волшебная сфера не раз показывала свою готовность защитить меня от опасности, но как бы она проявилась на этот раз? Я представила, как окруженная радужным сиянием, скачу, будто мячик, от земли в небеса и обратно. Занятная перспектива. Главное, чтобы эта картинка так и осталась в моем воображении.
Удивительно, но я не промахнулась. Мертвой хваткой вцепившись в чешуйчатую лапу, я с ужасом представляла, как буду выполнять задуманное. Хотя, конечно, мне невиданно везет — если бы я приземлилась на другую часть пролетающего монстра, мои шансы вообще был бы равны нулю.
— Что ты творишь? — услышав гневный крик привидения, я чуть не разжала пальцы. — Ты так и не наступила на драконий камень! Покататься захотела, сумасшедшая?
Покататься? Не думаю, что в качестве транспортного средства такая махина пользовалась бы большой популярностью. Хотя, летают же некоторые на горгульях! Вопль старухи заставил меня вспомнить о своих планах. Если я ошиблась…
Я еще раз вызвала воспоминание, которое и толкнуло меня на поступок, весьма попахивающий безумием. Господин Ректор, пренебрежительно взглянув на добытые мною артефакты, застыл при виде неприметного колечка, назначение которого мы с Айлери так и не поняли. А его взгляд… Даже в той, далеко не благоприятной для меня ситуации, я поразилась тоске, появившейся во взгляде этого седобородого старца.
С трудом отлепившись от чешуи, в которую я вцепилась мертвой хваткой, я охватила мощную лапу руками и ногами. Теперь я точно не отверчусь от катастрофического сходства со своим знаком по китайскому гороскопу — обезьяна, она обезьяна и есть. Вот так же сидит моя родственница где-то в далекой Африке, охватив лапами огромный ствол баобаба. Хотя, спрашивается, что делать макаке на баобабе? Заставить шевелиться онемевшие от напряжения
пальцы оказалось делом нелегким. Непослушный кошелек ни в какую не желал открываться в таких экстремальных условиях. Но, в конце концов, я справилась и с этой нелегкой задачкой. Как только перстень оказался в моих дрожащих руках, остальные артефакты, выскользнув угрем, помчались к земле. Жалеть о потере не было ни времени, ни сил: пора приступать к главной части моего безрассудного плана.
Чуть ослабив хватку, я постепенно съезжала по чешуйчатой лапе вниз, стараясь не обращать внимания на подозрительный звук, весьма напоминающий треск рвущейся материи. Остановиться заставил колючий шип, впившийся в место пониже талии. Кажется, приехали. Теперь предстоит самое интересное — дотянуться до 'пальчиков' моего 'скакуна'.
Извернувшись так, что жалобно хрустнуло что-то в спине, я нагнулась к когтистой лапе. Ой, мама дорогая! Несмотря на то, что в темноте земли видно не было, голова опасно закружилась: представляю, с какой высоты в случае чего мне предстоит сверзиться.
Огромные когти совсем не подходили для ношения ювелирных украшений. Натянуть колечко удалось на самый кончик далекого от изящества 'мизинца'. Придерживая трясущейся рукой перстень, я с внутренним трепетом ожидала, что же будет дальше, уже понимая, что ошиблась.
