глазами смотрю на свою собственную. Исчезли лишь дымная заводская завеса и коммерческий налет, с начала века так исказившие наши ландшафты.
Когда наконец лошади были найдены, мы смогли двинуться дальше на север. Несколько красивых чортенов стояли на кромке соснового леса. Долина, розово-зеленая под солнцем, прижималась к величественным горам.
Одышка, боль в щиколотках и пот на лбу — привычные спутники пешего хождения — вновь давали себя знать. Подъем и спуск заставляют совершенно иначе оценивать пройденный путь.
И вот нам воздалось за труды. На перевале росли высокие кедры — самые царственные деревья на свете.
Подойдя к краю, я увидел внизу перед собой долину Бумтанга.
Конец пути
Да, это была центральная долина Бумтанга и крепость «Белой птицы» — Джакар. Построенная в конце века на развалинах древнего сгоревшего форта, она являет собой типичный пример бутанской военной архитектуры.
Цитадель возвышалась на узком гребне и состояла из мощной полукруглой башни, причем закругленная часть была обращена к уязвимому подходу со стороны гор. Считая башню отправной точкой, дзонг вытянулся на 200 метров вдоль гребня и делился на три части. Первая представляла узкий двор, окаймленный двумя симметрично поставленными домами — то были резиденции властителя закона и главного интенданта. Толстая дверь вела во второй двор, заканчивавшийся четырехэтажной квадратной башней. За ним — третий двор, отданный монахам.
С северной стороны дзонг закрывала мощная зубчатая стена, укрепленная четырьмя башнями и спускавшаяся с круглого склона наподобие Великой китайской стены в миниатюре. Она закрывала подход к колодцу.
Я был наслышан, что здешний властитель закона — «тяжелый человек», и ожидал увидеть грозного, вспыльчивого владыку, а оказался перед сдержанным человеком с изысканными манерами. Вид, правда, бывает обманчив, но мне довелось поглядеть тримпона в деле.
Тримпон в два счета на моих глазах уладил тяжбу между двумя крестьянами, которые едва не кидались друг на друга, размахивая руками перед властителем закона, сохранявшим абсолютное спокойствие. Он выслушал обе стороны со вниманием. Рамджам и слуга помогали ему выспрашивать жалобщиков. Он коснулся всех деталей дела и в конце концов, судя по блаженным лицам крестьян, сумел примирить их… По крайней мере мне так показалось, ибо я не понимал бумтангского диалекта, который сильно отличается от языка западной части Бутана.
В Джакаре я сумел пополнить свои лингвистические познания. Местный диалект происходит от языка, на котором говорили племена, обитавшие здесь до распространения тибетской религии.
Здесь, в Бумтанге, я впервые встретился с легендами о таинственном короле Синдху Радже. Предание утверждает, что он пришел из Ассама и построил в долине железную крепость в целых девять этажей (очевидный миф).
Этот Синдху Раджа жил, по-видимому, в IX веке, но память о нем сохранилась у благодарных потомков: его портреты и сейчас украшали стены молельни, воздвигнутой на развалинах древнего небоскреба. Легенда гласит, что именно он покровительствовал проникновению буддизма в Тибет, поставлял великому ламе Ургьену Римпоче бумагу местного изготовления для того, чтобы тот записал на ней святое учение.
Бумтанг — самая высокогорная долина из тех, что я посетил. Она представляет разительный контраст с западными районами: окрестные горы какие-то округлые, нет следов выветриваний. Долина очень похожа на Тибетское нагорье, от которого ее отделяет несколько миль.
В прежние времена дважды в год долина становилась местом привала огромного скопища людей: сотни бутанцев отправлялись на север, ко двору далай-ламы, с грузом риса и знаменитых шелковых покрывал местной выделки.
Король Бутана избрал прохладную цветущую долину Бумтанга для своей первой личной резиденции. Над дзонгом стояли два больших дома — владения королевской семьи.
Мне удалось побывать в верхнем дворце «Ламе Гумпа», трехэтажном здании из толстых балок, во внутреннем дворе которого разместились молельня и каменная библиотека.
Как и во всех бутанских жилищах, внешняя строгость дворца контрастировала с пышностью внутреннего убранства. Не осталось ни единой стены или двери, которая не несла бы следов терпеливого труда местных умельцев, покрывших резьбой, скульптурами и позолотой каждую балку, буквально каждый сантиметр поверхности.
Я пришел в «Ламе Гумпа» без всякого приглашения. Стайка девушек у входа прыснула от смеха при виде моей одежды. Слуги окинули меня строгим взором, но впустили. Во дворе оказался элегантный молодой человек, к моему удивлению говоривший по-английски.
Это был домоправитель, друг короля. Ему исполнилось 23 года, и он окончил школу в Калимпонге. Домоправитель разговаривал любезно, хотя и не без некоторой холодности, свойственной всей бутанской знати. Не угодно ли чашку чаю?
— По-английски, — небрежно заметил он.
Домоправитель ввел меня по узкой лестнице в затейливо разрисованную комнату, полы которой были устланы пушистыми коврами, возле стены стоял позолоченный алтарь.
«Чай-по-английски» беззвучно внес оборванный слуга. На подносе кроме чая лежала гора персиков. Вгрызаясь в бархатистую мякоть, я слушал, как молодой человек горделиво повествует о своей родовитости. Закончил он изъявлением надежды получить чин в королевской армии.
Бумтанг — его родина, и он очень любит свой край. Именно сюда 800 лет назад пришли тибетские монахи, принесшие буддийское учение.
Монахи в красных шелковых халатах с молитвенными флагами и мельницами осели в Бутане, дабы обратить народ в свою веру. Не скоро добрались они до живших высоко в горах племен, а в Бумтанге им так и не удалось вытеснить местный язык и традиционное искусство.
Глубокое знание свойств трав и ядовитых корней, умение приготавливать из коры бумагу и искусство стрельбы из лука бумтанцы унаследовали от своих предков — охотников VI–VII веков. И все же первые тибетские монастыри возникли в Бумтанге и долине Паро.
Довольно быстро вокруг этих монастырей сплотилась группа новообращенных. Чудже (монахи) стали элитой, из которой впоследствии выросла бутанская аристократия. Монастыри постепенно превращались из обителей в поместья, росли вширь, набирали мощь, пока не стали цитаделями религии — нынешними дзонгами.
Процесс был схож во всех долинах. Тем не менее каждая сумела сохранить печать индивидуальности: обретала собственных божеств, строила собственные святилища, провозглашала собственных лам и славила своих воинов.
Феодальные раздоры не мешали культурной и религиозной общности страны; она проявлялась в архитектуре и главным образом в традициях и нравах. Военачальники никогда не призывали на помощь чужестранцев. В прошлом, равно как и сейчас, бутанцы были слишком горды, чтобы решать свои споры, прибегая к иностранным посредникам.
«Ламе Гумпа» восхищала сохранившимся до наших дней средневековым блеском. Босоногие слуги, казалось, разыгрывали историческую пьесу времен Франциска I.
Но это не было театральной постановкой, и молодой аристократ в роскошном красном кхо был абсолютно серьезен, когда описывал мне обнаруженную в Бутане диковину — растение, являющееся одновременно… червем. Эта трава растет в полях и якобы сама передвигается с места на место. В доказательство он показал мне засушенное создание, действительно похожее на червяка, у которого из
