Лирика

За пределом других океанов. Перевод Е. Витковского

Памяти Алберто Каэйро
В лихорадке в пылу за пределом других океанов
Становились явления жизни яснее и чище
И привиделся город существ
Не совсем нереальных но мертвенно-бледных святых
наготой чистотой
И виденью дразнящему входом служил я в то время
как чувства хотел испытать
Ибо в каждой душе есть понятие зримого мира
Ибо жить оставаясь в живых
Это значит что чувствовать скажется в способе жизни
Но однако же лица спокойней росы оставались
Нагота означала безмолвие форм не имеющих плоти
И реальность понять не могла как же стала такою она
Только жизнь только жизнью была жизнью
как таковой
Многократно безмолвно стараюсь постигнуть умом
Как машина которая смазана и потому не шумит
Мне приятен покой тишина и возможность
не двигаться
Ибо так достигается то равновесье которое нужно
чтоб мыслить
Постигаю что в эти моменты рассудок в работе
Но не слышу его он старается тихо трудиться
Как машина в которой трансмиссии движутся плавно
зубцы не скрипят
И услышать нельзя ничего лишь скольженье
добротных деталей ни шороха в общем
Иногда размышляю другие быть может все чувствуют
так же как я
Но у них голова начинает болеть начинает кружиться
Эта память явилась ко мне как могла бы явиться
любая другая
Например я припомнить бы мог что никто не внимает
скольженью деталей
И не знает о них ничего да и знать-то не хочет
В этом зале старинном в котором оружье висит
на поблекших щитах
Как скелеты как зримые знаки минувших эпох
Я скольжу человеческим взором и жадно пытаюсь
в доспехах увидеть
Сокровенную тайну души послужившую поводом
к жизни моей
И когда обращаю печальные взоры на щит для оружья
стараясь не видеть его
Прозреваю железный скелет постигаю его но понять
не могу
Отчего он вступает в меня во владенье вступает
как некая дальнаяя вспышка
Слышу звук бытие постигаю двух шлемов совсем
одинаковых внемлющих мне
Копья четкою тенью своей утверждают меня
в пониманье нечеткости слов
И невнятных двустиший все время скользящих в уме
Я внимаю биенью сердец тех героев которые мне
воздадут по заслугам в грядущем
И в неверности чувств натыкаюсь опять на себя
и на прежние спазмы
Той же выцветшей пыли того лее оружья
свидетельства прежних эпох
В этот зал я вступаю в большой и пустой
в миг заката
И безмолвия он удивительно сходен
с устройством души
Он расплывчатый пыльный и эхо шагов здесь
так странно звучит
Словно эхо которое слышно в душе если шаг
не поспешен
В окна грустные смотрит тускнеющий свет
И бросает на темные стены неясные тени
Этот зал и пустой и просторный конечно душа
А движение воздуха пляска пылинок всего только
мысли
Да овечья отара печальная вещь
И поэтому даже не нужно при мысли о том кто ушел
вспоминать про другие печали
Ибо так получилось поэтому что получилось
то истиной стало
И поэтому все что печально отныне
с овечьей отарою схоже
Несомненно как раз потому повторяю что овцы
и вправду печальны
Я ворую момент удовольствия ценную вещь получая
Лишь за несколько малых кусочков металла.
Подобная мысль не трюизм не банальность
Ибо я не считаю возможным кусочки металла
и что-то другое считать за единое нечто
Если б взял я латунь предположим и стала она
артишоком
С удовольствием я бы послушал когда бы хоть
кто-то попробовал истолковать происшедшее
Подсказал бы возможность не думать откуда берется
и что и зачем
Я утратил бы страх что однажды пойму
Что мои размышленья о разных предметах вполне