— Может, она и правда много знает про Хартли, но она ненадежный источник.
Дверь распахнулась.
— Вообще-то это мой источник. — Билл Магуайр ворвался с таким видом, будто собирался заставить нас сделать четыре сотни отжиманий. Мы с Чарльзом заерзали на своих местах.
— Джейми, если мои люди не ошибаются, все это и вправду серьезно, и тогда дела наши — дерьмо. Эти чертовы блоггеры, «правоедело. орг» — они там все чокнутые. Вы читали, что они пишут? Их лучше остерегаться, а то они нас быстро в клочья порвут.
— Слушай, я член Республиканской партии, — сказал Эрик. — Не надо мне читать лекцию о правых в этой стране. Да успокойтесь вы, ситуация у нас под контролем.
М'агуайр сел на кушетку напротив меня и, упершись ручищами в дальний конец журнального стола, наклонился так, что его лицо оказалось меньше чем в полуметре от моего.
— Я хочу, чтобы Чарльз Уортингтон поехал туда и взглянул еще раз на твои находки. — Он повернулся к Чарльзу. — Займись ими, в общем. Ты же тоже из этих чертовых южан.
Эрик схватил горсть орехов из толстой стеклянной чаши, которую ему вручили в качестве награды на какой-то конференции по рекламе. Доесть — их прежде, чем начнет говорить, ему и в голову не приходило.
— Давайте сосредоточимся на позитиве. Я хочу, чтобы это был ведущий сюжет в программе. Мы не можем заставлять всех ждать до бесконечности. Ролики анонсов должны быть первоклассные, пусть намекнут на то, что у нас есть, но не демонстрируют слишком много. — На стол полетели кусочки орехов и слюна.
Гудмэн посмотрел на это с отвращением и ответил:
— Нет, не надо намеков. Давайте дадим им самое дикое из того, что у нас есть, и они попросят еще. Если мы будем слишком осторожны, они решат, что у нас ничего нет. Как насчет того куска пленки, где она говорит: «Ну, хорошо, но давай мы сделаем это твоим особым способом»?
Эрик закинул голову и расхохотался так громко, что я невольно подумала, не лопнут ли у него подтяжки. И даже когда он замолчал, живот у него все еще ходил ходуном, как бакен при сильном прибое. Мы с Гудмэном с улыбкой переглянулись. Мало что в журналистике захватывало нас так сильно, как Эрик Джеймс, возбужденный важным сюжетом и заражающий окружающих своей любовью к этой безумной профессии.
Отсмеявшись, Эрик взял еще горстку орехов и глубоко вдохнул, чтобы высказать очередную мысль. На этот раз ему попался слишком большой орех, и он начал давиться. Примерно раз в месяц кому-то приходилось откачивать Эрика с помощью метода Хаймлиха, и сейчас, похоже, наступил такой момент. У его секретарши, Хильды Хофстадтер, это получалось лучше всех.
Гудмэн встал и начал закатывать рукава, чтобы спасти Эрику жизнь в двадцатый раз за свою карьеру.
— Хильда! Сюда! — крикнула я.
Хильда настолько привыкла ко всему этому, что отреагировала совершенно спокойно: просто заглянула, чтобы посмотреть, действительно ли нужны ее услуги. Эрик жестом остановил ее и покачал головой. Он закашлялся, выплюнул орешек в руку и бросил его в урну, стоявшую у противоположной стены. Правда, промахнулся метра на два. Помирать он пока не собирался.
Джеральдина сложила руки на коленях, как чопорная школьная учительница.
— У меня есть еще с десяток вопросов, которые нужно решить, прежде чем обсуждать рекламу. Какую лексику мы используем в эфире, Джейми?
— Вы же знаете, что у нас на пленках; можно пустить: «Я хочу твою маленькую попку», а потом вместо «попки» дать гудок. Я не испытываю желания обсуждать склонность Хартли к анальному сексу непосредственно с Терезой, — ответила я, — так что не знаю, какую лексику она собирается использовать в интервью. И конечно, мне нельзя с ней репетировать. Ее шикарный юрист, Леон Розенберг, сказал мне, что обычно она говорит просто: «…мне в задницу». Однако юристы тратят время Эрика зря. Обычно терпения у него не больше, чем у маленького ребенка.
— И это, дамы и господа, самый вкусный кусочек, который я слышал за тридцать лет работы. Не стоит больше…
Постучась в дверь, к нам заглянула его секретарша.
— Джейми, тебе звонят.
— По телефону Эрика?
— Какой-то Питер; он попросил девушку в приемной тебя найти.
Глава 14
Похищена!
Десять, девять, восемь… Цифры в лифте сменялись слишком медленно. Я пыталась сохранять спокойствие. Когда мне позвонили во время совещания, я почувствовала, что давление у меня поднимается, а потом падает с такой скоростью, что закружилась голова.
— Давай, беги скорее, — сказал Эрик. Этот чокнутый толстяк всегда прекрасно понимал, как для меня важна семья.
Они сидели на длинной, обитой темной кожей скамье в вестибюле; Питер обнимал Дилана за плечи. Я бросилась к ним.
— О господи, ему что, опять плохо было?
— Мам, да остынь ты.
— Я твоя мать, не говори мне «остынь».
«Остынь» — это словечко Дилан подцепил у Питера.
— Может, объясните мне, в чем дело?
— Я не виноват, — сказал Питер. — Это все Дилан. А я просто сказал: «Ну ладно, нужны же иногда приключения». И помните, когда мы говорили о перенасыщенности расписаний, вы со мной согласились. Так что вот такие дела. Мы едем за пределы центра.
Дилан умоляюще смотрел на меня, и этот взгляд разбивал мне сердце.
— Слушайте, ребята, — сказала я, — сюрпризы я, конечно, люблю. И я рада, что вы зашли ко мне на работу. Вы мне очень подняли настроение. Но я не могу просто так сбежать в середине рабочего дня.
— Сейчас половина четвертого. — Питер взмахнул руками. — Вы сами сказали, что любите иногда отходить от плана. Что может случится из-за двух часов?
— Но послушайте, я же и так неполную неделю работаю. Почему бы нам не съездить в понедельник или в пятницу, когда я дома? — Меня начинало раздражать, что он поставил меня в такое положение перед Диланом без предупреждения. — Когда я здесь, у меня много работы, и каждый час имеет значение.
Питер встал со скамьи.
— Да ладно; вы здесь лучший продюсер. Никто и не подумает на вас злиться.
— Вы усложняете мое положение, — шепнула я Питеру, но он не обратил на это внимания и прошептал в ответ:
— Вас очень удивит, если я скажу, что приехать сюда — целиком и полностью идея вашего сына?
Я не ответила, пытаясь сообразить, как увязать дела с желанием сбежать вместе с ними. Напор со стороны не только Дилана, но еще и Питера действовал на меня очень сильно.
Питер сделал шаг в мою сторону. Я глубоко вдохнула, чувствуя, что у меня нет сил устоять против него.
— Послушайте, леди, — сказал он, — вы вообще хоть когда-нибудь развлекаетесь?
«Леди»?
Я решила пойти на компромисс.
— Дилан, пойдем, поедим мороженого в кафе.
— Не хочу мороженого. Некогда. У нас сюрприз. Мам, ты просто умрешь, когда увидишь.
