— И я знаю, ты думаешь, что я дурочка, и не ты одна — все так думают, но я хочу тебе сказать кое- что очень серьезное.
— Правда?
— Делай все, что считаешь нужным, чтобы стать счастливой. Ни в коем случае не думай, что кому-то из нас легко. Просто прислушайся к себе и постарайся понять, чего именно хочешь от жизни. — Она чокнулась с моим бокалом и ушла.
Через пять минут, когда я все еще была в шоке от этого разговора, подошла Кэтрин и освободила меня от прицепившегося ко мне бизнесмена из Сиэттла.
Пока мы ждали, когда нас усадят, она сказала:
— Ах, ты негодница!
— Что?
— Да ты посмотри на себя! Шикарно выглядишь, мужчины так и слетаются.
— Ты опоздала. Это я должна тебя ругать; ко мне привязался какой-то тип, еле отцепилась.
— Ну, ты же расходишься с мужем. Наверное, от тебя исходят флюиды какие-то, оповещающие всех, что ты свободна.
— Ой, перестань. Я просто хотела выглядеть так, чтобы нравиться самой себе, а не кому-то там еще.
— Ну да, разумеется.
В обеденном зале прямо-таки пульсировала энергия. Красивые мужчины всех возрастов в темных свитерах с высокими воротниками и замшевых пиджаках громко смеялись, обнимая женщин. Среди них были люди из Квартала, смотревшиеся в своих ковбойских шляпах как идиоты. Высокие блондинки с буйными техасскими кудрями в высоких ковбойских сапогах, обтягивающих джинсах и жилетах за двадцать тысяч из седой шиншиллы пересаживались от одного столика к другому. Люди расслаблялись, распространяя заразительную сексуальную энергию.
К нашему столу подошел красавец, официант. Лицо у него было покрыто темным загаром, только от лыжных очков были белые следы, из-за которых он смахивал на панду. Он протянул нам два меню и обещал лично позаботиться о том, чтобы мы остались довольны сегодняшним вечером.
— Можешь упростить дело и заняться официантом, — заметила Кэтрин. — Он же сам предложил.
— Нет, официант меня не интересует.
— Тогда дождись Питера. А Филип что-нибудь понял?
— Да он и фамилию-то его не помнит. До сих пор зовет его «этот тренер».
— Как там дела с Филипом, кстати? Ты уже позвонила юристу?
— Я думаю, лучше позвонить посреднику. И я скажу ему, что все серьезно, только когда мы вернемся. Может, даже в понедельник вечером.
— Я это уже слышала. Ты уверена?
— Да. Он даже не удивится. Я слышала, он встречается с какой-то девушкой. Мы просто никак не соберемся устроить окончательную беседу.
Кэтрин допила свой бокал.
— А когда начнешь с ума сходить, а ты обязательно начнешь, не забывай, что Питер в тебя влюблен. Даже если он не звонит.
— Я боюсь, что он уже обо мне забыл.
— Да ни за что. Он просто делает свой ход.
— И даже если он позвонит, я не уверена, что у нас с ним что-то получится. — Пока я это говорила, Кэтрин яростно качала головой. — Мне не хочется делать из него заменителя отца для моих детей или…
— А почему все должно обернуться именно так? Хватит. Почему тебе нельзя влюбиться в Питера просто потому, что он мужчина? Почему тебе обязательно нужна какая-нибудь теория насчет патологического замещения Филипа? Давай проще. Он потрясающий парень. Он обожает твоих детей. Он обожает тебя. Вот и все.
— Ты прекрасно знаешь, что на самом деле все так просто не бывает, но мне нравится, как это звучит.
— Ну, так берись за дело, когда вернешься. И за профессиональные дела тоже, от этого тебе полегчает.
Она говорила о документальном проекте, над которым мы с Эриком начали работать в последние две недели. Он неожиданно позвонил мне и пригласил пообедать. Как только мы сели, он положил передо мной папку с предложением — документальный проект, передача, которая изложит нашу версию истории интервью с Терезой, а не «какую-то там гребануто сладенькую версию, одобренную юристами Эн-би-эс». Там будет раскрыт сюжет о блоггерах, поймавших нас в ловушку.
Я знала, что Кэтрин права: как только мы вернемся в Нью-Йорк, надо будет возвращаться и к работе.
Наш домик стоял у ручья в нескольких милях от основания горы Аспен. В нем было четыре спальни и небольшой альков-спальня над гаражом. В гостиной стояли бежевые в клетку секционные диваны, а чистенькая, отделанная пластмассой кухня со всеми необходимыми кухонными приборами вела в небольшую столовую. Комната с камином — мое убежище — выходила окнами на ручей и сосновый бор за ним. Кэтрин высадила меня прямо перед домом около одиннадцати часов. Я немного выпила и пребывала в отличном настроении. Когда ее джип уехал, я прислонилась к перилам крыльца и уставилась на миллионы звезд в небе. В Нью-Йорке отсветы ночных огней не позволяют разглядеть созвездия. Я села на деревянный стул, стоявший на крыльце, и укутала ноги серым шерстяным одеялом.
Приятно было вот так уютно устроиться; я сидела, откинувшись назад и спрятав руки от холода между коленок. Джинсы были слегка тесны, и шов, проходивший между ног, ощутимо врезался в тело, пронзая меня дрожью возбуждения. Мне не сиделось на месте. Мне хотелось развлекаться, как в старые времена, покурить травки (сто лет этого не делала!) или выпить красного вина, от которого внутри становилось тепло даже на холодном ночном воздухе. Все еще не находя себе места, я снова встала, прислонившись к перилам, и попробовала выдохнуть так, чтобы получались кольца дыма.
Я перегнулась через перила, чтобы посмотреть на журчавший за домом ручей, и заметила красное свечение в окне гостиной. Неужели дом горит? Нет. Наверняка это камин. Но Иветта не разжигает камин так поздно, да и вообще не стала бы его топить. Я побежала в дом.
Он был там — стоял за диваном, и оранжевое пламя камина отбрасывало на стены трепещущие тени. Он напомнил мне дьявола в аду. Я рассмеялась.
— Что смешного? — прошептал он.
— Твой силуэт; у тебя пламя за спиной, и ты выглядишь, как дьявол в аду.
— А ты выглядишь очень красивой.
Я не тронулась с места. Просто не могла шевельнуться.
— Когда ты приехал? — Господи, так здорово было его видеть.
— Сегодня вечером. Не спрашивай меня как, я все равно тебе не скажу. Иветта меня впустила. Я успел повидать Дилана перед сном. Я очень беспокоился за него.
— Почему?
— Потому что ему было плохо. Как перед моим появлением.
— Правда?
— Ну да, поэтому я и приехал.
— И тебе сейчас показалось, что ему плохо?
— Да нет, честно говоря.
— Тогда о чем ты говоришь?
— Я говорю, что приехал, потому что до меня дошли слухи, что Дилан в плохом состоянии.
— Кто тебе это сказал?
— Этого я тебе тоже не скажу.
— В общем, это ерунда. С ним все в порядке. Ему не нравится, что ты в Силиконовой долине, но он все понимает.
