Тревельян поглядел на него, затем уставился на Ольгу Хаменлинну.
– Полагаете, причина связана с какими-то особенностями человеческого организма? С чем-то таким, что присуще именно Винсенту Кораблеву?
– Вопрос вне нашей компетенции, – ответила Ольга Сигрид, чуть порозовев. – Но напомню, шеф, что до этого случая Винсент трижды уходил на Арханг и возвращался в полном здравии.
– Нет у него никаких особенностей, – проворчал Фархад аль Хамадани. – Порог нервных реакций в норме, превосходная вазомоторика и очень неплохая восприимчивость к ментальному сигналу… Во всех смыслах здоровый юноша.
– Благодарю, старший. – Тревельян склонил голову. – Если аппаратура исправна, обсудим другой вариант. Архи большие драчуны. Возможно, Кораблева захватили в плен и утащили в другой город?
В зале повисла тишина. Слышались только стук чашек о блюдца и бульканье воды в раздаточном автомате. Наконец Якуб Риша сказал:
– Нельзя исключить такое развитие событий. Но, Ивар, в силах ли ты провести поиск в каждом городе, на дистанции тысяча, две или три километров от Рхх Яхита? Это займет очень много времени. Хотя…
– Хотя, – подхватил Брайт, – мы можем совместить наземный поиск с обычным вызовом через ментальный ретранслятор. У нас четыре таких устройства и четыре резервных. Если установить их на катерах и перемещать от города к городу, мы охватим значительный ареал, причем довольно быстро.
– Три, – уточнил пилот Мадурай. – У нас только три катера.
– Пусть три! Одни поселения будем сканировать с воздуха, в других проведем наземный поиск. Кроме шефа, у нас еще два испытателя.
– Мы готовы! – Габор Ходковский приподнялся с места. – Мы уже два месяца сидим без дела!
– Ну, не совсем так, – заметил Хабблтон. – Ты, например, ухаживаешь за Ольгой, а я – за Лолитой. Правда, к служебным обязанностям это не относится.
Ольга Сигрид залилась румянцем, черноокая Лолита стрельнула глазками в сторону Ивара, явно намекая, кто ей симпатичен. Вздохнув, Тревельян позвенел ложечкой о чашку и произнес:
– Считаю знаки внимания нашим девушкам очень важным делом. Самым важным после поисков Винса… А потому давайте прикинем, за какое время можно изучить территорию в радиусе двух и четырех тысяч километров от Рхх Яхита. Разумеется, с использованием всех наших сил и средств.
– Шестьдесят суток в первом случае и около года во втором, – сообщил через некоторое время Якуб Риша. Брайт и Мадурай, взглянув на свои коммуникаторы, дружно кивнули.
– Срок не такой уж большой для глобального поиска, – произнес Ходковский.
Ханс Аппель, медик экспедиции, откашлялся.
– Небольшой, но нельзя забывать, что тело Кораблева уже два месяца в саркофаге. Если речь пойдет о годе, нужно подвергнуть его гибернации.
Фархад аль Хамадани внезапно поднялся, прошествовал к нише, принял из рук Лолиты крохотную чашечку с особо заваренным крепчайшим кофе, отхлебнул и зажмурился от наслаждения. Потом открыл глаза и молвил:
– Молодежь, молодежь… Все бы вам летать туда-сюда, бомбить и мусорить по площадям… Все бы суетиться, а не поразмышлять с усердием, где сокрыта истина… Но сказано в одной из древних книг Земли: у вас – ваша вера, у меня – моя вера![14]
С этими словами почтенный старец снова пригубил кофе и вернул чашечку Лолите.
Густые брови Брайта сошлись на переносице.
– И какая же ваша вера? – спросил он, не скрывая иронии.
– Как я понимаю, вы против глобального поиска… Так поделитесь мудростью с нами! Какое у вас предложение?
– Предложений нет, а есть напоминание, мой юный друг, переселяющий разумы. Не следует думать, что мы, люди, – Фархад обвел собравшихся широким жестом, – узнали все о физиологии и нервной деятельности архов, погостив недолго в их телах. Это не так. Мы многое еще не представляем. Например, их генетику и подробности размножения.
А ведь он прав, подумал Ивар, уткнувшись взглядом в пол. Прав! Внешняя сторона процесса была вроде бы изучена: в каждом городском поселении и в цитаделях каждого рода имелась самка-Мать, которую оплодотворяли избранные самцы. Этот акт был публичным, и его считали большим, даже грандиозным праздником. В последующие два-три года Мать приносила несколько пометов, и первый из них, не очень многочисленный, являлся местной элитой – самые крупные и жизнеспособные самки и воины-самцы. Второй и третий пометы формировали не столь благородные слои социума: классы торговцев, солдат, умелых мастеров, начальников над рабочей силой и вполне разумных, но не способных к размножению самок. Пометы с четвертого по шестой можно было считать местным простонародьем: работники, добывавшие пищу и соль, ходившие за скотом и птицами, носильщики, строители, ремесленники, слуги. Остальные пометы – а их случалось до десяти-двенадцати – давали существ неполноценных, большей частью слабых и почти безмозглых; эти сразу шли на мясо. Иерархическая вертикаль была жестокой, хотя в биологии жестокости нет места, ее заменяет целесообразность.
– Ваше мнение, шеф? – Брайт коснулся руки Тревельяна, и он вскинул голову. Все смотрели на него. Смотрели кто с тревогой, кто с надеждой, будто ожидая, что сейчас он скажет пару фраз, и слова его будут решением. Но произнес он совсем другое:
– Мы в тупике, коллеги. Я согласен с почтенным Фархадом: у нас слишком мало данных. Поэтому я вернусь в Рхх Яхит и буду продолжать полевые исследования. Все! Совещание закончено.
Он откинулся в кресле и закрыл глаза.
«Закончить-то вы закончили, да ни к чему не пришли, – беззвучно молвил Командор. – А я вот имею продуктивную гипотезу! Ты и сам мог бы догадаться. Но вы, работнички Фонда, гордый народ… Профессионалы, несущие светоч разума иным мирам! И на этом пути – ни сомнений, ни поражений! Ха!»
Тревельян поморщился.
«Хватит издеваться, дед. Давай, выкладывай».
«И выложу! Я думаю, у твоего Винса просто поехала крыша. Трижды побыл архом, и повезло ему вернуться, а на четвертый раз мозги перекосило! Может, водицы соленой перепил, или отшила шестиногая красотка, или еще какой стресс… Случается! И сидит твой полевой агент в какой-нибудь щелке тараканьего сознания, сидит там и почти не дышит… Ни дозваться, ни доискаться…»
«Нелепость! Это невозможно! – отрезал Тревельян. – Невозможно потому, что…»
Раздался шорох, и он поднял веки.
Его коллеги разошлись, павильон опустел, и только рядом сидела, подперев кулачком щеку, черноокая Лолита, диетолог станции. Сидела и смотрела на него с тоской и нежностью – так, как смотрят женщины, провожая близких в дальний путь. В дорогу, которая, возможно, никуда не приведет и никогда не кончится.
Очень выразительные глаза, подумал Тревельян и улыбнулся девушке.
– Вы ничего не ели, Ивар, – промолвила Лолита. – Хотите, я что-нибудь принесу?
– Нет, милая. Я скоро уйду, а в саркофаг лучше ложиться с пустым желудком. В городе архов я… то есть мой носитель… в общем, скоро мы позавтракаем.
– Там хорошо готовят?
Ивар подумал о червях, о птичьих яйцах и останках Чиу Кхата, которые – не отвертишься! – придется съесть, подумал об этом и содрогнулся. Но ответил бодро, глядя в черные очи девушки:
– У архов потрясающая кухня. Правда, некоторые блюда островаты, но в целом… хмм… в целом похожи на китайскую еду. Или на итальянскую.
– Где вы живете? Эд Хабблтон показывал мне записи… – Лолита передернула плечиками, – показывал город, эти жуткие темные норы и пещеры… Но архам они, наверное, кажутся уютными, да?
– Именно так, – подтвердил Тревельян. – У меня очень уютная норка и три отличных соседа.
– Ваши друзья?
– Друзья? Ну, в какой-то степени… скорее, соратники… Я при них вроде д’Артаньяна, попавшего к трем мушкетерам.
Милое личико девушки озарилось улыбкой.
