«„Библия“, — прочитал он. — Значит, это правда, что Руцина в последнее время зачастила к Абраму и тот доверил ей великую книгу иудеев? Ну что ж!.. Пусть постигает священные истины», — решил для себя князь.
Возле одра на полу был постлан разноцветный ковер. Князь вгляделся в его орнамент и задумался: «Не дар ли это миссионеров, которые давно не показывались мне на глаза?»
И Рюрик вдруг почувствовал, что его это не возмутило. Неужели ему совсем безразличным стало все, что касается его первой жены? Он потянул за край мехового одеяла, и Руцина мгновенно встрепенулась:
— А-а, наконец-то! Ложись рядом, разговор будет теплее, — поеживаясь от холода, предложила Руцина — на ней была всего лишь льняная с короткими рукавами рубаха.
И Рюрик, не раздумывая, лег рядом.
Руцина бережно поправила подушку под головой мужа и поцеловала его в щеку.
— Удобно? — жарко прошептала она, ожидая ответной ласки.
Рюрик молча кивнул головой. Каждое ее движение было знакомо, каждый взгляд ее, каждое прикосновение должны были пробудить в нем желание.
— Руц, — устало проговворил он. — Ты же знаешь меня: в день гибели своих дружинников я… — И он махнул рукой. Руцина подавила вздох и отодвинулась от мужа.
— Вот что, князь мой, пошли меня к викингам, — глухо потребовала она.
— Но ведь им нужны большие дары, — тихо возразил он. — А где я их возьму!
— Я заберу все свои золотые фибулы, колты, янтарные ожерелья, меха…
— И они тут же пошлют нам на помощь свое войско! — с горечью перебил ее Рюрик. — Знаю я их! Им бы пограбить, набить карманы, а у нас грабить нечего. — Он поднялся, прикрыл меховым одеялом Руц и, не глядя на нее, хмуро проговорил: — Не торопись делать добро, ибо оно может обернуться во зло. Все должно вызреть!
Руцина резко сбросила с себя одеяло и, не прикрывая своей наготы, выкрикнула:
— Ты никогда, князь, не будешь иметь успеха! Рюрик вздрогнул.
— Сколько пророчеств в последнее время, — с горечью произнес он и покачал головой.
— О каких пророчествах ты говоришь?! — еще больше разозлилась Руц.
— Я сегодня во время охоты подстрелил… хворого сокола.
Руцина ахнула.
— Не может быть! — с ужасом прошептала она, зная, о чем говорит это грозное предзнаменование. — Хворый сокол и… летал?! — Руцина похолодела. Она мгновенно поняла, какая участь ждет ее и других жен, если предзнаменование сбудется.
— Летал! — горько подтвердил Рюрик. — И как красиво летал!
— Рюрик! — порывисто вскрикнула Руцина, вскочила с постели и бросилась к мужу. — Как я хочу тебе помочь! Отпусти меня к викингам! Я нынче же отплыву к ним и приведу войско!
— Пылкая моя Руц! — грустно перебил се князь. — Ты опоздала! — Он прижал к груди ее рыжеволосую голову, поцеловал ее и повторил: — Безнадежно опоздала! И сама это знаешь…
— Нет! — застонала Руц и обвила его руками за шею. — Нет, нет! — Она рыдала и не хотела поверить в то страшное предзнаменование, в которое не верить было уже нельзя, — Ты не оставишь нас, — причитала она, — ты не убьешь нас… — плакала Руцина.
В это время кто-то позвал: «Князь!» — и в одрину старшей жены Рюрика громко постучали.
— Нет! — закричала Руцина. — Я не отпущу тебя!
— Успокойся! — Рюрик с трудом оторвал от себя первую жену и подошел к двери.
— Что случилось? — спросил он, открывая дверь.
— Жито горит! — едва выговорил дворовый слуга дрожащими губами.
— Где?! — закричал Рюрик.
— За грабовой рощей, — вытирая мокрый лоб, ответил слуга.
Руцина ахнула.
— Буди дружину да пошли кого-нибудь за верховным жрецом, — приказал князь слуге и обернулся к Руцине: — Ну вот и третье испытание послал мне твой Христос, — хмуро сказал он.
— Господи! — простонала Руцина. — Неужели ты не понимаешь, что это испытание… всем нам.
— Одевайся! — закричал на нее Рюрик. — Ты остаешься главной в доме. Да смотри не вздумай обидеть Эфанду.
Он повернулся и быстро вышел из одрины со словами: «Торопятся германцы… Ох как торопятся!»
Руцина взвилась от последнего приказания мужа, но ответить ему ничего не успела — его уже рядом не было.
«Неужели это все же Христос послал нам испытание?» — думала Руцина, и душа ее сопротивлялась необходимости принять неизбежность жестокого испытания, посылаемого Всевышним Отцом, в которого она уверовала. Она смотрела в черный дверной проем и ждала чуда. Внезапно в проеме блеснул свет, и кто-то сказал сонным голосом:
— Руцина, что случилось? Все куда-то бегут, кричат…
Это Хетта, держа в руке факел, куталась в теплый длинный убрус и пристально вглядывалась в Руц. Старшая жена подняла руки и устало попросила:
— Убери факел, Хетта! Он делает тебя страшной. Хетта нашла на правой стене дружко и вставила в него факел.
— Закрой дверь, — попросила вторую жену Руцина и, когда та выполнила ее просьбу, устало добавила: — Надо бы и Эфанду поднять.
— Она уже идет сюда… Хетта не успела договорить, как скрипнула тяжелая дверь и в одрину вошла Эфанда. Она тревожно оглядела двух старших жен и тихо спросила:
— Что будем делать, Руцина?
Руцина растерянно подняла голову на младшую и любимую жену своего повелителя и так же тихо ответила:
— Не знаю, Эф.
Эфанда вздрогнула. Никогда еще она не видела старшую жену такой растерянной и беспомощной.
— Сейчас прибудет друид Юнка и совершит обряд заговора огня, нерешительно напомнила Хетта и вопросительно посмотрела на Руцину.
— Ну и что? — глухо произнесла та. — Мы все равно опоздали…
Эфанда и Хетта одновременно вскрикнули:
— Как опоздали?! Там… в огне… все погибли?! Руцина покачала головой.
— Ничего вы не поняли, — отрешенно проговорила она. — Хворый сокол летал!
В это время дверь одрины широко распахнулась, и на пороге появился молодой друид воды в голубой обрядовой одежде. Огромный железный поднос, покрытый льняным серым покрывалом, покоился на его руках. Рядом с друидом воды стоял молодой парасит с факелом в руках.
— Княгини готовы? — таинственным голосом спросил Юнка и обвел женщин насмешливым взглядом. На жреца воды никто не смотрел, и потому его дерзкий взгляд остался незамеченным.
— Готовы, — за всех ответила Хетта и первая сняла убрус с плеч, распустила волосы, вынув из них драгоценные заколки, и спустила рукава рубашки. Ее примеру последовали Эфанда и Руцина. Юнка медленно переводил тяжелый взгляд с гладких, цвета воронова крыла волос знатной кельтянки на рыжие кудри Руцины, а затем на легкие, светлые, чуть вьющиеся волосы Эфанды, завистливо оглядывая их полуобнаженные тела, и зло думал: «Их жизнь сейчас принадлежит мне! Что хочу, то и сделаю с ними…» Но в темном проеме двери блеснул свет факела, и на пороге одрины показался старый хромоногий Руги с двумя дворовыми слугами.
— Обряд заговора огня Бэрин велел справлять при мне, — громко заявил Руги и выдержал злобный взгляд друида воды.
— Слове верховного жреца — закон для меня! — ответил Юнка, заметно помрачнев, и поискал глазами, куда можно поставить поднос.
