обычно. Первые ряды читают прессу и обсуждают журналистские находки, середина отгадывает, как называется «покров земли из пяти букв», галерка… там уже сквозь конспирацию прорываются то женский смех, то громкое бульканье, то звон бутылок. Если бы у входной двери не стоял дежурный из первого отдела, то, наверное, половина публики уже бы сбежала. Закончив свое выступление, как начальник самого передового отдела и необыкновенно занятый государственными делами человек, киваю головой в президиум и с трибуны прямо по центральному проходу иду на выход. За спиной слышу завистливые шушуканья «партийных активистов».
По мраморной лестнице поднимаюсь на третий этаж и по ковровой дорожке шагаю в кабинет начальника снабжения. Спиной ко мне курит длинную зеленую сигарету перед зеркалом Фидер, любовно осматривая себя со всех сторон. Он только недавно из клиники Николаева, где лечился голоданием, поэтому изнутри чист, а снаружи свеж и молод: необходимо, знаете ли, соответствовать при молодой жене, вдвое моложе начальственного супруга. Мимо идет зам управляющего одного из трестов. Фидер расцветает заботливой материнской улыбкой:
? Какие проблемы, Юрий Вадимыч?
? Да вот, это… труб не дают, кирпич кончился, ? канючит тот, ? фонды на горючку выбрал до конца года…
? А-а-а-а, ну, это ва-а-а-аши проблемы, ? облегченно тянет Фидер, артистично приглаживая редеющие пряди на макушке.
Наблюдаю эту дежурную сцену сотый раз, поэтому с трудом сдерживаю рвущийся из глотки стон «доколе быть с вами!» Рывком открываю дубовую дверь и кладу на стол начальства справку о состоянии комплектации в двух вариантах (один для оправдания управления снабжения и второй ? для обличения руководства главка). А также заявление об уходе по собственному желанию…
Иван Семенович долго разглядывает мое заявление, протяжно вздыхает и поднимает на меня усталые глаза.
? Тебя кто обидел?
? Никто, Иван Семенович. Просто надоело.
? Это бывает. Сходи в отпуск. Хочешь, на пару месяцев устрою тебя в шикарный санаторий на море?
? Бессмысленность в санаториях не лечат. Я недавно выезжал на стройку ? там все живое. Реальное дело, а не показуха бумажная. Я готов разнорабочим работать. Только чтобы работать, а не создавать видимость.
? Ну, знаешь, там тоже дурости хватает!
? Знаю, Иван Семенович.
? Не отпущу. Здесь тоже работать надо.
? Отпустите. В конце концов, я иду на фронт из тыла, а не наоборот.
? Мальчишка. Романтик, понимаешь… Тебе осталось полшага до номенклатуры. А потом ? обеспечен до конца дней. Ты пожалеешь, Дима!
? Возможно. Даже наверняка. Сытая жизнь всегда соблазняет и тянет на дно.
? Ладно, сходи на стройку, проветрись. Надоест играть в романтику ? возвращайся, возьму обратно. Я на тебя не в обиде. Особенно после этой… коллегии.
…Три дня моей командировки «на школу» по напряжению и насыщенности можно сравнить с годом обычной размеренной жизни. Постоянные спутники прорабской работы ? близость смерти и тюрьмы, надрыв и пьянство ? давят, как паровой пресс.
Каждые полчаса меня пытается переехать бульдозер. Рядом со мной падают, сорвавшись со стропов, бетонные громады. Стальные тросики чалок лопаются и рваными краями свистят в сантиметре от моего мягкого лица. В полуметре от меня с крыши проливается кипящий битум. Осколки разбитого оконного стекла вонзаются в дюйме от моей ноги.
Все это время я нахожусь или в панике, или в яростной готовности ко всему. Никогда я не чувствовал хрупкость своей жизни так ярко, как в эти дни. Иногда мне кажется, что вот сейчас наступит предел, я или грохнусь в изнеможении в грязь, или мое
