улыбаюсь в ответ.
Это сразу разряжает атмосферу, и дальше говорим уже легче. Даже двое соседей зашевелились на своих койках и дружно зашуршали газетами.
? Бедный, бедный Юра, ? снова улыбаюсь я, глядя на еду, которой уставлены все тумбочки, подоконник и холодильник. ? Это же все теперь нужно слопать!..
? Если бы не наш Маратик, плохо бы нам пришлось, ? улыбается неожиданно в ответ Юра. ? Он как поступил сюда в первый день, открыл холодильник и закричал своей бабе в окно: «Тута жратвы как на базе. Ничего носить не нады!» И каждый день тут пикники устраивает. Отсутствием аппетита он в отличие от нас не страдает. Одно удовольствие глядеть, как он все подряд уплетает.
Юркино лицо освещается добродушием, он приподнимается на локтях, я помогаю ему взбить и приподнять тощие подушки. Также оживленно, как обычную новость заявляет:
? Так ты слышал? Приговорили меня врачи, списали в расход. ? Улыбка вдруг сходит с его бескровных губ, он хватает меня за локоть и сдавленно произносит: ? А самое противное ? так это выслушивать лживые сочувствия и смотреть, как людям противно и страшно видеть приближение смерти.
? Ну, ты Юр, попробуй и их тоже понять… Ведь они тебя любят, переживают, ? лепечу я, всеми силами пытаясь не отводить своих глаз.
? Меня? Да брось ты! Это они своей смерти боятся. А я для них ? как напоминание об этом.
? И это тоже можно понять… Разве можно себя вне Церкви считать готовым к смерти? Ведь после выхода души из тела ? дальше ? идти на Суд Божий. А это ответственно и для праведников. Даже святейшая из святых Богородица просила Сына своего принять душу по смерти. Но ты не паникуй, милость Божия так велика и беспредельна, что даже только уповая на нее, ты получишь великое утешение и послабление на Суде.
? Откуда мы знаем, как там? Кто оттуда возвращался?
? Возвращались «оттуда» многие и рассказывали сходные вещи. Да ведь существует множество книг об этом. Церковь имеет целое учение о посмертной участи души. Я читал их. И ты знаешь, когда это читаешь, то в душе вместо страха животного появляется другое… И это даже страхом назвать неуместно. Это ? ответственность, нежелание придти к Богу грязным, во грехах, как в грязи. Ты понимаешь?
? Послушай, послушай, Дима, ты мне дай это почитать, а?
? Принесу, конечно.
? Когда?.. Ты это... ты расскажи хоть немножко, а?
? Хорошо.
Я собираюсь с мыслями. Вспомнилось про апостола Павла, и я ему рассказываю о его чудесном перерождении из гонителя христиан в первоверховного апостола после встречи на пути в Дамаск с Господом, о его восторге от созерцания Царства Небесного.
? Но если Павел даже не смог найти таких красок и соответствующих слов, чтобы описать Небеса, то блаженный Андрей, например, очень даже подробно описал свои потусторонние впечатления. У меня, во всяком случае, во время прочтения появилась зримая картина.
? Ты это… Обязательно принеси мне, слышь?
? Принесу. Ты вот еще чего послушай! ? увлеченно ерзаю я. ? Можешь ты себе представить мир, в котором нет зла? Нет смерти, болезни, голода, холода, зависти, отчаяния, жадности… Нет, ты мне скажи, можно себе представить, что нет даже печали? А вместо нашего земного солнца – сияние беспредельной славы нашего Господа! Трудно даже вообразить… Это потому, что мы настолько срослись со злом, свыклись с его присутствием, что мир без зла, без греха, без бесов уже и представить себе не можем. А он есть! И первый, кто туда вошел ? разбойник. Да!
? Какой разбойник? ? Юра подпрыгнул на локте.
? Тот самый, который был распят вместе с Иисусом Христом. Который просил помянуть
