его во Царствии Небесном. Которому Господь сказал, что уже нынче он будет в раю. Вот какой разбойник. Только за одно это признание Иисуса Христа Богом и за одну эту просьбу помянуть ? и первым на Небеса. Кстати, Небеса от слов «нет бесов». Эти гнусные создания существуют только на земле и в аду. А в Царствии Божием их нет!
? Эх, Димка, скорей всего мне это Царствие Небесное не светит… Я же неверующий… всю жизнь был…
? Ну, так и разбойник только перед смертью раскаялся. Главное ? что? Грехи с собой в вечность не забрать, а здесь оставить.
? Ой, да их столько! Что год перечислять будешь…
? Не волнуйся, не больше, чем милости Божией. Все твои грехи ? как капля воды в океане Божией любви потонут. Только надо исповедать их священнику, чтобы под его епитрахилью вся эта нечисть сгорела. А после уж и умирать не страшно. Вон монахи, которые не только грехи, но даже помыслы малейшие каждый день исповедуют ? так вот они смерть, как жених невесту, ожидают. …И умирают с улыбкой на лице.
? Сказки все это поповские! ? раздается из левого угла. ? Надо просто мужество иметь, чтобы без этих сладеньких поповских сказочек честно признать, что после смерти нет ни-че-го. Мужиком нужно быть!.. А то слушать противно, как, прям, бабки столетние…
? А вы, Вилен Иосифович, не встревайте, ? слышится из правого угла. ? Вам не интересно, так дайте другим послушать. Здесь вам не райком, а смертный одр, извините!
Газета в левом углу опускается. Из-за нее показывается толстяк со злющим лицом вырожденца, который ворча надевает шлепанцы и, демонстративно топая, выходит в коридор.
? Это у нас тут номенклатура недобитая. Даже имени человеческого не имеет, а туда же! ? поясняет Юра. ? Не обращай внимания, продолжай.
? Как на той же Голгофе: один хамит, другой защищает, ? вздыхаю я. ? Один первым на Небеса попал, другой ? в ад, далеко не первым, да и не последним…
? Димитрий, если честно… Если по-дружески, то страшно мне!.. Все время думаю, за что мне это? Почему именно я здесь лежу и во мне разлагается печень? Что я хуже других?
? А, может быть, потому и болеешь, что хоть чем-то лучше…
? Это как же?
? Страшно было бы, Юра, если б ты здоров был, как бык, воровал без зазрения совести, если бы самодовольством, как жиром, заплыл ? вот тогда точно конец! А если ты болеешь, страдаешь, то это значит, что Господь тебя избрал для спасения души твоей для Царствия Небесного. И это одно должно тебе сердце согревать и успокаивать. Ты пойми, что мы за свою безбожную жизнь много ? ох, как много! ? грешим, и если мы болеем и страдаем, то по милости Божией искупаем свои грехи здесь на земле, чтобы не взять их собой в вечность. А в вечности два адреса: с грехами в ад или очищенным от грехов ? в наш дом Небесный к Отцу нашему.
? Страшно. Все равно страшно, Димка!.. Вот ты здоровый, молодой, тебе еще жить и жить, потому ты так спокойно говоришь… А если бы ты здесь лежал вместо меня, то по-другому запел бы.
? Видишь ли, Юра я сегодня исповедался и причастился Святых Тайн в Церкви, поэтому сегодня умереть не то что страшно, но даже предпочтительно было бы… И говорю тебе, как другу, совершенно честно, что я бы с радостью поменялся с тобой местами. Когда исповедуешься и причастишься ? умирать не страшно, а спокойно.
Юра долго и внимательно изучает мою физиономию. Я с неожиданным спокойствием вглядываюсь в его осунувшееся постаревшее лицо и отвести взгляда, как прежде, не хочется. Мне кажется, что я искренен с ним, перед лицом его смерти.
? Скажи, Юра, ? слова сами складываются в моей голове и сами произносятся. ? И себе тоже, своему будущему… Перед вечным человеческим выбором… Куда ты хочешь: к Богу, создателю своему или к сатане, твоему убийце? Сейчас можешь не отвечать. Я приду завтра.
Больной друг снова хватает меня за руку, подается ко мне всем иссохшим телом. Притягивает к себе и жарко
