было пополнять запасы провизии рыбной ловлей и охотой.
Две зимы пробыли Шелиховы на Кадьяке. Все это время посылались экспедиции в разные стороны. Кроме промысловой охоты и накапливания мехов, Шелихов совершил несколько экспедиций в сторону американского материка. На берегу губы Кука им был заложен небольшой форт Александровский, явившийся как бы факторией его главной базы на Кадьяке. К весне 1786 года трюмы обоих кораблей оказались забитыми пушниной. Нужно было готовиться в обратный путь, продавать пушнину закупать новые припасы и другие необходимые предметы для новой американской колонии и возвращаться обратно — расширять дело, внедряться вглубь.
И вдруг в марте в бухту неожиданно вошел затерявшийся почти три года тому назад корабль «Св. Михаил». Прибытие его стало равносильным воскресению из мертвых. Трудно передать радость, охватившую колонию. Очевидно, судьба благоволила им, и появление «Св. Михаила» было воспринято как доброе предзнаменование.
В марте 1786 года тяжело груженые корабли вновь вышли в море, направляясь к родным берегам.
Успех экспедиции окрылил Шелихова. Он был уверен в своем благополучном возвращении и в том, что с большой прибылью продаст меха. Грандиозные планы, не имеющие границ, витали в его голове, складываясь в конкретные, практические формы.
5
Триумфальное возвращение Шелиховых в Иркутск после четырехлетнего отсутствия, конечно, вызывало зависть руководителей конкурирующих предприятий.
Шелихов сразу же ушел с головой в свои замыслы: они заключались ни более ни менее, как в захвате монопольных прав всей торговли на американских берегах. План этот казался фантастическим и невыполнимым, особенно с учетом яростной оппозиции других фирм и более всего крупнейшей фирмы Лебедева—Ласточкина.
Нужно отдать должное как Шелихову, так и его компаньону и тестю Голикову. Они не теряли времени даром и энергично работали для достижения своей цели. Голиков был в Петербурге и, несмотря, казалось бы, на невозможность быть представленным императрице Екатерине, — добился аудиенции и изложил ей план монопольной торговли в Америке.
Немедленно по прибытии из плавания Шелихова вызвали в Петербург для доклада о его путешествии. Императрица, как видно, серьезно заинтересовалась проектом, хотя ее больше занимали дела в Европе, где она вела беспрестанные войны со своими соседями. Сибирь, а тем более Америка, были так далеки, что она смотрела на эти территории так же, как последующие поколения смотрели на Луну. Однако Голиков сумел пробудить в стареющей императрице интерес к этим краям.
Шелихов, по своему ли энтузиазму, или по молодости, свел на нет всю подготовительную работу компаньона. Он говорил о богатствах американской колонии, о расширении ее, о постройке там селений и даже городов самого современного типа. Увлекшийся Шелихов пообещал и школы, и церкви, и даже предложил немедленно предоставить средства для отправки на Кадьяк большой духовной миссии для просвещения туземцев и приведения их к истинной христианской православной вере. Если на Кадьяке оставшиеся там промышленные должны были ютиться в нескольких избах и жить в суровых спартанских условиях, то, по словам Шелихова, миссия к ее приезду будет иметь там и хорошие помещения, и церкви, и все, что нужно для духовной, миссионерской деятельности.
Масса обещаний Шелихова, готового идти на все для получения монополии, привела к обратным результатам. Осторожная Екатерина благосклонно отпустила красноречивого Шелихова, не дав ему практически ничего. Все, что он получил, это… медаль «за службу».
Несмотря на неудачи в столице, Шелихов продолжал свою деятельность на Алеутских островах. Люди, оставленные им во главе колонии, к сожалению, оказались или нечестными или неспособными. Они запустили дела и разворовали его имущество. Ни замена людей, ни строгие приказы делу не помогали. Вновь назначенные руководители прежде всего торопились обогатиться сами, и на долю Шелихова оставались одни крохи. Нужно было как-то управлять делом. Сам же Шелихов не мог оставаться на Кадьяке, так как неотложные дела требовали его присутствия в Иркутске.
Поиски нужного управляющего колонии продолжались, пока наконец Шелихову не удалось найти человека, связавшего свою судьбу с судьбой компании и ставшего столпом и главным источником благополучия Шелиховых даже после смерти его самого. Этим человеком был Александр Андреевич Баранов.
Именно его Шелихов поставил во главе предприятия в Америке в 1790 году. Баранов возглавлял предприятие почти тридцать лет и за короткое время стал известным по всему бассейну Тихого океана — от берегов Сибири до испанских владений в Калифорнии и Гавайских островов, король которых считал его братом-королем Алеутских островов и Аляски. Имя его стало известно даже в деловых кругах далекого Бостона, чьи корабли постоянно торговали с Барановым.
Шелихову так и не удалось дожить до претворения своей мечты в жизнь — получения монополии. Эта честь выпала на долю вдовы Шелихова и ее зятя, камергера Резанова, а Баранову досталась исполнительная роль — проведения монополии в жизнь и получения от нее прибыли.
ГЛАВА ШЕСТАЯ: КАРГОПОЛЬСКИЙ МЕЩАНИН
1
Первые годы жизни Баранова довольно туманны, малоизвестны. Родился он в 1745 году в городе Каргополе, на границе Финляндии, в довольно бедной мещанской семье. Его отец даже не был принят ни в одну из купеческих гильдий. Детство Александра Баранова было как у всех детей из небогатых семей: игры со сверстниками на улицах города, а также с младшим братом и двумя сестрами. Образования в своем маленьком городишке он почти никакого не получил. Нужно полагать, что грамоте все же он научился, скорее всего, у церковного дьячка. Так всю жизнь, даже став правителем грандиозного колониального предприятия — Российско-Американской компании, равной по своим операциям Гудзон-Бейской или Ост- Индской компаниям, — у Баранова всегда были затруднения с правописанием. Грамматика его прихрамывала всю жизнь, он никогда не мог осилить ее правил, да, пожалуй, особенно и не стремился.
Пытливый ум мальчика, желание выбиться в люди и добиться чего-то, привели Александра к мысли о побеге из дома. Пятнадцатилетним он убежал в Москву, где брался за все, лишь бы прокормиться. Там познакомился он со многими иностранцами, главным образом немцами. В структуре русского общества того времени, когда классовые различия пролегали резкой межой между высшими и низшими классами, не было места Александру Баранову. Даже общество купцов 3-й гильдии являлось для него «высшим светом», доступ куда был закрыт.
Работая же на иностранцев, он увидел, что те меньше обращают внимание на социальные перегородки и что он, исполняя даже самую незначительную работу в предприятии, тем не менее считался одним из членов семьи, с которым обращались как с младшим членом этой семьи. Эта система произвела неизгладимое впечатление на мальчика. Работая на немцев, он научился немного болтать по-немецки, и это знание, может быть, ограниченное, очень помогло ему в будущем, когда уже приходилось иметь дела с капитанами иностранных кораблей, заходивших в его американские владения.
Работая в Москве, Баранов много читал, старался приобрести побольше знаний, и особенное внимание уделял химии, интересовавшей его больше всего.
