согласно бумажке с адресом, проживали Павлик с Валей. Брат напросился идти со мной, и я не мог ему отказать, в чем впоследствии не раскаялся. Признаться, не без волнения открывал я железную дверь. Сначала, как водится в частных домах, нам под ноги с рычаньем бросился боксер тигрового окраса. Брат сделал первую полезную вещь: бросил ему кусок докторской колбасы. Когда собака занялась добычей, из глубины двора вышел загорелый дочерна мужчина в колониальных шортах.
Лишь пристально вглядевшись, я опознал в богатыре моего болезненного Павлика. Вот что делают солнце, фрукты и молодое вино! Мы обнялись, и я еще раз удостоверился, что он здоров, как бык: плечи на ощупь оказались мускулистыми, а объятия крепкими, как у борца вольного стиля. Павлик показал свой дом из семи комнат и повел нас на задний двор. Там на летней кухне у огромного котла на костре возилась полная женщина. Еще одна новость: это оказалась Валя. После родов она раздобрела и от сытой жизни превратилась в типично южную дамочку-хозяйку. Валя почему-то очень смутилась.
Нас посадили за стол под навесом, принесли вина. Из котла в глубокие тарелки положили тушеные овощи с мясом. Пока вокруг нас творилась кутерьма, я все искал глазами малыша. Оказалось, он спал в детской комнате. Павел — теперь только так можно было его называть — рассказал, как Валин брат одолжил им денег, они наняли рабочих и за три месяца вместо бывшей мазанки построили просторный дом. В двух комнатах живут сами, а другие пять сдают отдыхающим. Бабушка сейчас живет на даче в горах. У них есть легковая машина, грузовичок и даже катер на побережье. Словом, живут, — как сыр в масле катаются.
Все бы хорошо, только Валя неотрывно смотрела на меня, а Павел нервничал и суетился. У меня кусок в горле застревал, брат вежливо пробовал вкусные овощи, вино и с профессиональным вниманием слушал разговор. Почему-то именно он в те минуты был моей опорой и центром покоя. Поведение хозяев меня обескуражило.
Из дома раздался истошный крик. «Сынуля проснулся!» — ойкнула Валя, вскочила и побежала в дом. Мы неловко замолчали. Через пять минут Валя вынесла на руках толстого младенца с заплаканным личиком. Она ворковала над ним, как голубица, а мальчик ныл, капризно отталкивал материнские руки и даже бил ее по голове. «А к нам дядя Андрей в гости приехал, — засюсюкал тоненьким голоском Павел. — А мы сейчас пойдем к морю гулять. А, сынуля?» Павел-младший презрительно посмотрел на меня, на моего спутника и произнес: «Бяки!»
…Моря я не видел несколько лет. Когда я летел в самолете, ехал из аэропорта, шел по улицам — всюду чувствовал его близость. Каждый миг я знал точно: сейчас море вон в той стороне, за теми домами и деревьями. По широкой улице с кинотеатром, сквозь тенистую кипарисовую аллею мы вышли на набережную. Я слушал Павла с Валей и смотрел под ноги на цветные плитки. Кожей всего тела я чувствовал соленый морской бриз, слышал шорох волн и крики чаек. Наконец, решился и поднял глаза — вот оно! Голубые пенистые волны у берега, дальше — раздольная сверкающая поверхность до горизонта, выше — синее небо в перистых облаках и яркое, ослепительное солнце, огромное, живое, горячее.
Очнулся я от удара в ногу. Павел-маленький освободился из материнских объятий, ужом сполз вниз и ножкой в сандалии пнул меня в голень. Я улыбнулся малышу и погладил его по теплой головке: «Сильный мальчик!» За похвалу получил кулачком в пах и замер от боли. «Ой, Андрюш, прости нас, пожалуйста, — пролепетала Валя, затем сыну: — Павлик, не надо дядю бить, это нехорошо, сынуля». Мальчик разревелся на всю набережную, привлекая всеобщее внимание. Мама бросилась к ближайшему киоску, купила мороженое и только так остановила истерику.
Наконец, мы дошли до полудикого пляжа, где плотность загорающих стала наименьшей. Отыскали место пошире и присели на подстилку. Из сумки на развернутую газету перенеслись банки, свертки, бутылки. Мальчик схватил кусок копченой курицы, помидор и пошел к воде.
— Ну вот, — вздохнула Валя, — теперь и поговорить можно. Ты как живешь, Андрей?
— Да вот, ушел из института, — пробубнил я. — Надоело.
— И правильно, — похвалил Павел, — кому нужно это образование? Сейчас время деньги делать. Богатство само в руки идет. Ты давай бизнесом займись.
— Наверное, придется, — вздохнул я. На самом деле я не знал, куда меня вынесет.
— А может, к нам приедешь? — предложила Валя, сверкнув глазами. — Знаешь, как мы заживем вместе! Ты будешь отдыхающих на рыбалку на катере возить, в горы экскурсии организуешь. Осенью будем урожай собирать, зимой на север продавать повезем. Да здесь за год столько денег можно заработать — только крутись.
— Да ты что, Валюш, — опустив глаза, сказал Павел, — разве Андрею интересно в обслуге работать. Ему нужно свой бизнес открыть и возглавить его.
Хорошо, когда все знаешь, подумал я. И про себя и про всех, оптом и в розницу. А я ничего не знал. Когда я сказал, что нам с братом пора идти, Павел с Валей будто даже обрадовались. Под обжигающим мужниным взором поцеловал в щеку Валю, с опаской погладил головку мальчика, обнял Павла, еще раз удивившись, как он заматерел. И мы с братом пошли на свою улицу в свой дом. По дороге брат как психиатр комментировал встречу сторон: «Валентина тебя любит. Это очевидно. Павел сел на деньги и ревнует ее к тебе. Ребенок — ярко выраженный истерик…» Я вежливо оборвал его и попросил перенести этот разговор на более позднее и спокойное время. Он не настаивал.
— А еще, брат, большое тебе спасибо, — сказал я, — что был
