Через «мост поцелуев» мимо финиковых пальм подошли к фиговому дереву. Здесь, якобы, Ева с Адамом впервые осознали свою наготу, устыдились ее и прикрылись фиговыми листиками с этого древа. Я с трудом допрыгнул до самого нижнего листика и сорвал его на память. Все нижние ветви дерева остались без листвы, видно туристы любят гербарии. («Что б вы без нас делали!» ? спрашивают женщины мужчин. ? «До сих пор жили бы в раю», ? печально отвечают мужчины.)
Попробовали финики, которые уже созрели и сами падали с высоких раскидистых пальм. На вкус они оказались вязкими и горькими. Гид объяснила, что перед употреблением финики на сутки кладут в морозилку, тогда они станут сладкими.
Со смотровой площадки открылся просторный вид на набережную Тель-Авива, Средиземное побережье и белые высотки. Здесь же белеют «ворота веры», составленные из частей человеческих тел, потому что полностью тело человека ваять у них запрещено. Кто станет под ними и загадает желание, может надеяться на его исполнение. В прошлом году один старичок постоял тут, позагадывал, а в этом году снова приехал, разыскал нашего гида и доложил, что его желание исполнилось: он женился на молодой красивой женщине, несчастный...
Зашел разговор об эмигрантах. Гид Лена призналась, что ехать сюда не очень-то хотела, но муж настоял из-за детей и больной матери, которую здесь бесплатно и квалифицированно лечат. Поначалу возникли трудности с языком. Они совсем не знали древнего иврита (при написании в этом языке даже отсутствуют гласные), но упорно изучали его, причем она успешнее, чем муж. Доходило до того, что он боялся подходить к телефону и вытаскивал ее из ванны, чтобы она поговорила с его родичами. На отчетный период они имели хорошо оплачиваемую работу, дети имели учебу в хороших школах, свекровь имела успешное лечение. Говорить она это пыталась бодро, но смертельная усталость навсегда легла на ее лицо глубокими морщинами.
Вадим спросил, как тут реагировали на убийство премьера Израиля. Она сказала, что это было трагедией и позором. Ей звонили из Москвы и спрашивали только одно: неужели убийца еврей? Проезжали в автобусе по тихой улочке, густо застроенной одно- и двухэтажными коттеджами, обнесенными бетонными заборами. Вокруг каждого имелась территория, усаженная цветами и травой, но очень небольшая, может быть сотки по две, а то и меньше. На крышах сверкали темные панели солнечных батарей. Лена пояснила, что мы въехали в самый богатый район Тель-Авива. Жить здесь могут себе позволить только очень состоятельные люди: здесь самая дорогая земля на Земле. Как хорошо, что я не отношусь к таковым и жить в этих безликих бетонных коробках, похожих на объекты гражданской обороны, при 40-градусной жаре мне не грозит...
Поздравила нас Лена с революционным праздником 7 Ноября и почему-то огорчилась, что мы его перестали отмечать. Опять пробежали стадом мимо христианского храма апостола Петра, зато на бирже бриллиантов парились часа два. От нечего делать, присмотрел сыну моего друга золотой крестик и купил его, решив освятить в Галилее. Вспомнил, что согласно решению какого-то из соборов, любой крест, к которому относятся с благоговением, имеет крестную защитную силу. Кто-то долго покупал «дешевые тут» бриллианты, а кто, как я, пил кофе в биржевом кафе, благо это здесь бесплатно. Там как-то сама собой завязалась беседа на вечные темы. Мои нестареющие романтики Лариса с Вадимом, и две пары среднего возраста возмутились: ну, почему у людей жизнь такая сложная, что это за «эксперимент такой» с нами производят? И кто? Лариса пояснила публике, что я, как ей кажется, знаток вопроса, в чем они убедились, слушая мою пламенную речь в Иерусалиме. «Давайте послушаем Андрея»,— сказала она, иронично поглядывая на меня, как, мол, ты выкрутишься. Но я не испугался и своими словами изложил мистику сакрального бытийного вопроса.
Так, в оживленной беседе о Боге, человеке и вечности мы провели всю обратную дорогу до Нетании. Мне подумалось: нет все-таки людей, которых эти темы не волнуют. Надо только об этом с ними говорить. Я отвечал на десятки вопросов, и, кажется, во многом убедил этих людей. Они с сожалением прерывали беседу и выходили из автобуса, развозившего нас по отелям.
Вечером мы опять встретились с Сашей и еще одним эмигрантом ? из Тбилиси, Геной, школьным другом моего соседа по дому. Печальный Гена жил там уже три года, сильно тосковал и собирался вернуться в Россию. Только сначала нужно заработать денег на покупку дома где-нибудь на Ставрополье, тысяч десять долларов. Вот он и вкалывает по 12-14 часов, развозит овощи «богачам, от которых не дождешься и медной монетки на чай». На встречу я прихватил две бутылки «Кристалловской» водки и подарил каждому. Эти двое смотрели друг на друга исподлобья. Гену мы посадили в такси и отправили домой в пригород Тель-Авива, а сами решили прогуляться по вечернему городу.
На площади у фонтана десяток девушек весьма нестрогого вида сидели на лавочках и мраморных плитах, и томно разглядывали прохожих. Саша пояснил: это проститутки. «Лариска, дай прикурить», ? протянула одна с украинским распевом.
Заглянули в русский ресторанчик. За стойкой скучала бело-розовая блондинка. Удивительно, как это можно остаться такой беленькой после жаркого солнечного лета?.. Она горько улыбнулась: мы летом носимся от кондиционера до кондиционера. Саша говорил с ней, как со старой знакомой. Но вот появились трое богато одетых парней. Мигом забыв о нас, она вспыхнула улыбкой Мата Хари, бросилась к ним. «Ничего мне здесь не обломится», ? грустно вздохнул мой попутчик. «Радуйся, ? успокоил я. ? Если к другому уходит девица, точно известно, кому повезло».
Подошла бабушка в обносках и, загадочно улыбаясь, поинтересовалась, не хотят ли молодые люди развлечься. «Это с тобой, что ли, бабуля?» ? «А что, не нравлюсь?» ? спросила та, кокетливо приглаживая седенькие волосы. Спровадив ее, Саша саркастически пояснил: эта пожилая мадам ? родоначальница местной проституции, знаменитость, так сказать.
К нам за стол без спросу подсел парень лет двадцати, по виду
