Заглянул в обратный билет и обнаружил, что мой самолет отлетает в 8-00. Кажется, эти ребята пытались сорвать напоследок мой отлет домой... «Это чтобы в прелесть не впасть».
Позвонил по домашнему телефону Мише, — в ответ длинные гудки. Вспомнил, что сегодня «шабат», когда иудеи даже свет не включают дома, чтобы не замараться грешной работой. Господи, помилуй. Только в два часа ночи он снял трубку, и я сообщил, что мой отъезд на грани срыва. Он, как всегда, вежливо извинился и через полчаса перезвонил. Сказал, чтобы я в 4-00 утра с вещами стоял у отеля. Глянул на часы ? спать мне осталось полтора часа.
Утром, кряхтя, проснулся под настойчивые звонки портье, принял холодный душ и с вещами спустился в рецепшен. Пока я в пустом ресторане пил крепкий кофе, портье с тем же кряхтением долбил пальцем по клавиатуре компьютера. Затем, убедившись, что я поел и аппетит он мне не испортит, вручил мне счет за телефонные переговоры на сумму больше сорока долларов. Все эти переговоры я вел по поводу срывов экскурсий, и был уверен, что их оплачивала турфирма. Но, поздно метаться: этому парню нет дела до наших отношений с туристическими жуликами, ему деньги подавай. Хорошо, что у меня случайно осталось шестьдесят долларов, а то бы случился конфуз.
Ровно в 4-00 ко входу подъехал пустой микроавтобус, и я сел рядом с водителем. Мы тронулись в сторону Тель-Авива. Водитель сказал, что он из Питера, приехал в Израиль два года назад. Минивэн купил на свои советские сбережения и работал на трансфере и еще на одной работе. Потом он спросил меня, похож ли он на таксиста. Я сказал, похож, только на очень классного. Тогда он спросил, не узнал ли я его. Конечно, говорю, ведь это он вез меня из аэропорта в отель. Он сказал, что я просто обязан его помнить по России, потому что его там знали все автомобилисты. Он работал директором магазина автозапчастей. Тогда я понял, откуда у простого советского человека пятьдесят тысяч долларов на минивэн. За окном в это время по левому скоростному ряду нас обгоняла на микро-мопеде юная девушка в темной юбке и белой блузке. Скорее всего, ехала в Тель-Авив на работу.
Я спросил, почему здесь так много автомобилей «Субару», у нас в России это была не очень популярная марка. Он рассказал, что однажды весь арабский мир заявил, что перестанет покупать машины тех фирм, которые торгуют с Израилем. Только одна маленькая, но гордая «Субару» не испугалась и продолжила поставки. А народ здесь консервативный, если папа ездил на «Субару», значит и сын купит себе такую же. А вообще, машины у них дорогие, потому что «армию и полицию надо содержать, ведь они в Израиле самые лучшие в мире». Не знал я насчет армии, но полиция здесь хоть и не видна, но всегда тотчас появлялась на месте преступления. И взяток полицейские не берут, а если предложишь, так тебя же за это ? под суд.
На дорогах голосовали молодые военные с американскими автоматами. Среди них встречались и девушки. Водитель пояснил, что они возвращались в расположение воинской части из дома, где проводили выходной. Его сын тоже служил в армии и очень гордился этим. Если парень не служил в армии, значит, он неполноценный, а уж «косить» от армии ? это совсем позор.
В аэропорту девушка из службы безопасности допрашивала меня на чистом русском, где я был и что видел. В какие ворота в Иерусалиме мы входили и в какие выходили. С кем я встречался и о чем разговаривал. Кого как звали, и почему я с ними встречался. Я тщательно отвечал на ее вопросы и любовался дежурной улыбкой с белыми зубами, ее белоснежной форменной блузкой, длинной шеей и пушистыми ресницами, родинкой над пухлой верхней губой. Потом она спросила, нет ли в моем багаже вещей, взятых мной для передачи в Россию. Под прицелом ее глаз сознался, что взял мягкого на ощупь зайца, которого мне подсунул Саша для своей подруги. Безопасная девушка попросила изъять его из сумки и просветила на рентгеновском аппарате. Мы с ней прилипли к монитору, но к своему удивлению мины не обнаружили. Когда она завершила вежливый допрос и тактичный обыск легким кивком очаровательной головки и отошла к очередной жертве, я даже пожалел, до того мне это понравилась. Да, симпатичная у них служба безопасности.
На паспортном контроле в очереди, как простой турист, стоял Валерий Меладзе с волосатыми товарищами. Скучающая толпа наблюдала за каждым его движением. Он это чувствовал и нервно двигал челюстями, жуя что-то плохо поддающееся зубам. Среди нашей безголосой эстрады он выделялся сильным красивым голосом. И песни поет необычные: про любовь. И Ви-Ай-Пи из себя не изображает. Из окна, выходящего на летное поле, сидя в баре, где тратил свои последние шекели с окородами, наблюдал как толстые дяди, с тоненькими девушками, на голову выше их, солидно усаживались в длинный персональный лимузин до самолета. Валерий сидел с народными массами в зале ожидания, читал израильские газеты на русском языке и цедил через соломинку сок. Секундочку. Так, кажется, апельсиновый.
В самолете мой сосед в потертом пиджаке всю дорогу разглядывал фотографии и вздыхал. Я пробовал привести свои впечатления в порядок. Сколько же там было всего намешано: восторги и обиды, красоты и уродства, величие и низость. Только воспоминания о минутах блаженства чистым светом перекрыли все остальное.
Так зачем ездил я в эту древнюю, непонятную, но великую страну? Как это объяснить моим близким? Ну, верующим и объяснять не надо, но ведь остальные просто не поймут: столько денег, столько испытаний ? и все это ради нескольких светлых минут. Но ведь это ни надеть, ни съесть, ни показать на фото, ни даже толком объяснить на словах... Я решил, что время все расставит на свои места, впечатления устоятся, плохое забудется, но уж то хорошее и светлое, что произошло, это останется со мной навсегда.
Родина встретила нас холодным ветром. Мы, быстро привыкшие к теплу, сразу окоченели. Меня никто не встретил. Впрочем, что там удивляться ? после многодневных революционных праздников в душах и телесах отмечавших ? разруха. Взял такси, сторговался на остаток денег и попросил водителя включить
