Датском проливе одна за другой поднимались волны цунами. И тут по всем линиям связи прозвучал звенящий от напряжения голос американского генерала:
— Smoke, smoke, smoke. Attention, please! It's a Dragon Time… Fire!!!
Это означало, что в бой вступали основные силы воздушной армады.
Каждый самолет мог произвести лишь одну атаку, поэтому выстреливал весь боезапас сходу, а потом ложился на крыло и с резким снижением уходил в сторону. На смену ему тут же являлся следующий.
Разумеется, точность наведения оказалась аховой, компьютеры радиолокационных станций зашкаливало от несусветного количества целей и помех, однако главного удалось достичь: навстречу каменному потоку хлынул поток ракет и бронебойных снарядов. В небе образовался багровый шар, там непрерывно рвались фугасные боеголовки, причем детонация начиналась сама собой, как только очередной заряд пересекал огненную границу. На некоторое время штабу международных сил ПВО удалось организовать зону сплошного поражения. В этой адской мельнице дробились, сталкивались, горели камни мелких и средних размеров. Раскаленные осколки веером разлетались по сторонам, падали в океан, взмывали в стратосферу. Крупные же болиды прорывались в «ощипанном» виде.
Но они прорывались. Начались сообщения о потерях: взорвался американский «F-35», погибли французский и аргентинский «Миражи», столкнулись индийский «МиГ» и китайский «Хун-19», потерпел аварию «Драккен» королевских ВВС Швеции. Потом сгинула целая эскадрилья британских «Торнадо», исчез с экранов летающий командный пункт системы АВАКС. А на дно черного, взбаламученного океана уходили миллиарды долларов — тонули брошенные авианосцы.
И все это были только цветочки. В 15.35 по Гринвичу атмосферу Земли вспорол фрагмент А.
Фрагментом А назвали самый крупный из уцелевших осколков. Он имел поперечник почти в полкилометра, летел со скоростью больше тридцати километров в секунду, и представлял страшную угрозу. Казалось крайне маловероятным, что авиационное оружие хоть что-то может сделать с этой глыбой. Поэтому в ход был пущен главный козырь: огонь открыли стационарные ракетные батареи NORAD объединенной системы противовоздушной обороны Северной Америки. Эту систему создали в период «холодной войны» для защиты от Советского Союза. А применить пришлось против другой, совершенно непредвиденной опасности.
Сначала не везло, ракеты одна за другой промахивались. Сказывалось отсутствие опыта поражения сверхскоростных целей. Да и элементарной боевой практики не имелось — с момента создания системе NORAD ни разу не приходилось отражать реальную угрозу Америке. Страшный гость успел уже миновать половину Канады и приближался к ее восточному побережью, когда пошли первые попадания. Их получилось всего с десяток. Но фрагмент рассыпался! Видимо, в нем остались трещины, образовавшиеся от взрывов водородных бомб, и каменная болванка начала разваливаться на высоте километров в пятьдесят.
Над Гренландией осколки вновь атаковали уцелевшие американские и канадские истребители, а в ста восьмидесяти милях от Исландии был применен последний резерв международного командования — полк истребителей Су-57, выпустивших сотни самонаводящихся ракет и тысячи снарядов. Самолеты шли в лоб, встречным курсом, поэтому залп получился очень плотным. Но на этом «воздушная битва народов» завершилась. Полностью уничтожить фрагмент А мы не смогли. Несмотря на все усилия наконец-то объединившегося человечества, у юго-западного побережья Исландии рухнул огненный болид с поперечником никак не меньше ста семидесяти метров.
Исландию окатила огромная волна, от которой затем пострадали атлантические берега США, Канады и Европы. В режиме реального времени посыпались сообщения о разрушениях, оползнях, пожарах. Вызванные ударом колебания земной коры породили массу землетрясений, во все стороны от эпицентра неслись ураганы беспрецедентной мощности. И пока они не достигли Москвы, следовало покурить.
Я поднялся наверх, вышел в кремлевский двор, достал пачку сигарет. Безмолвные часовые президентского полка переглянулись. Но их немой вопрос, казалось, висел в воздухе.
— Да, да, ребята, — кивнул я. — Мы отбились. На этот раз…
В Москве стоял чудесный вечер. На фоне картинного заката четко выделялись контуры высотных зданий противоположного берега Москвы-реки. На западе в небе розовело стадо облаков. Заходящее солнце освещало купола и башни, играло в окнах верхних этажей, благородным кармином окрашивало почтенный кирпич. Из-за стен Кремля доносился приглушенный шум транспорта, но во дворе, над синими елями, над отмытой до парадного блеска брусчаткой, все еще висела угрюмая тишина, лишь изредка прерываемая криками ворон. Внутреннее пространство оставалось безлюдным, поскольку все экскурсии отменили в связи с чрезвычайным положением. И в этом тихом, непривычно пустынном пространстве крики ворон звучали злыми пророчествами.
Куранты на Спасской башне успели отбить сколько-то часов, когда булыжники мостовой дрогнули. Со стороны набережной долетел рев клаксонов, несколько дребезжащих ударов. В городе завыли сирены оповещения. Но все заглушил истошный вороний гам. Птицы сорвались с голубых елей, с крыш, с фонарных столбов, некоторые вылетели из жерла Царь-пушки, и черной метелью закружились в воздухе. Это означало, что до нас докатились отголоски катастрофы у далекого острова Исландия.
Быстро добрались! И проявились впечатляюще. Сейсмически довольно благополучную Москву тряхнуло в тот раз изрядно. Помню, Иван Великий медленно качнулся. Раз, другой, третий, с него посыпалась штукатурка. Не составляло труда догадаться о том, что происходит в более опасных местах.
Но нет худа без добра. Геологи потом говорили, что майская волна землетрясений оказалось полезной. Она сняла многие накопившиеся напряжения земной коры и тем самым ослабила колебания в час настоящего Апокалипсиса. Можно считать, в мае наша планета получила своего рода сейсмическую прививку. Но об этом еще никто не догадывался. Или почти никто.
Я швырнул сигарету, сгорбился. Побрел к лифту. Перекур закончился.
Полной тишины на командном пункте я не застал: кто-то двигал свое кресло, кто-то нервически кашлял, негромко гудели кондиционеры.
Однако все присутствующие молчали, глядя на стенной экран. От несчастного острова Исландия во все стороны разошлись круги разрушений. Концентрически распространяясь, черная волна взломала вековые льды полярного океана, вызвала страшные наводнения в странах Карибского и Балтийского бассейнов. До Петербурга она докатилась в ослабленном виде, тем не менее затопила две трети города. Мощные тайфуны распространились по Атлантике, почти везде шли невиданной силы ливни. Планета содрогалась от многочисленных землетрясений. Предстояло бороться с последствиями всего этого. На экране быстро менялись цифры, отражающие новые возгорания, порывы трубопроводов, количество погибших в пожарах, кораблекрушениях, обвалах, ДТП. Кривые на диаграммах угрожающе ползли в гору, но это уже мало пугало. Приходило осознание того, что худшая беда миновала. На Земле удалось сохранить и океаны, и атмосферу. Особо радовало то, что земная кора не треснула, не покрылась сетью огненных разломов. Все остальное пережить было можно.
Люди по-разному реагировали на это известие. Кто с облегчением откинулся на спинку кресла, кто — наоборот, лег лицом на стол. Некоторые, по моему примеру, выбегали покурить. Но большинством постепенно овладевало радостное возбуждение. А когда с молчаливого согласия Тараса принесли по бокалу шампанского, атмосфера сделалась и вовсе уж радужной. Хлопали по плечам, из пиджаков победоносно выпячивались животы… Каждый чувствовал себя частичным спасителем человечества.
Звонили главы государств, церквей, лидеры парламентов и профсоюзов. К линиям связи прорывались свирепые полчища журналистов. Тарас тут же выступил с обращением к нации, в котором дал понять, что и впредь не позволит слепым силам космоса обижать Россию. Окружающий мир трогать тоже не рекомендует. Вопреки большому недосыпу, президент был и бодр, и свеж, преисполнен оптимизма и уверенности. Посмотрев это обращение шефа, практичный Некумыкин тут же отпустил министров по домам, куда они благополучно и добрались. В тот радостный день один лишь трезвый человек Туманян угодил в клинику доктора Чазова с обострением ишемической болезни.
Тем временем, разминувшись с ликующей планетой, «яркая часть» двинулась к звезде по имени
