была невысокой — километров шесть-семь в час. Большего и не требовалось. Пока они добирались до места посадки, «Одиссей» как раз успел облететь планету и вновь появился над горизонтом.
— Все, видим вас, — сообщил Клаус. — Посылка не пострадала?
Го затормозил.
— Сейчас узнаем, — сказал Григорий.
Он достал из ящика для инструментов незаменимую кувалдочку Нижнетагильского металлургического комбината и сбил оплавленные замки концерна Круппа. Потом при помощи Го открутил крышку люка.
Внутри сферической капсулы находились баллоны с кислородом, контейнеры с лиофилизированной пищей, патроны для поглощения углекислоты и еще много чего полезного — всего около полутора тонн груза, который минимум на две недели продлевал пребывание четырех землян на Марсе. Очень полезная была капсула, и таких капсул в запасах «Одиссея» имелось еще три — по числу посадочных аппаратов.
— Ну как? — поинтересовался Клаус.
— Мало, — проворчал Го.
— Надо увезти и затащить все в модуль. До вечера.
— Много, — сказал Го.
А вечером «сверлильный человек» Венсан докладывал результаты. Он сидел в центре управления посадочной ступенью так, чтоб его было видно через все три прозрачные двери индивидуальных отсеков. Хьюстон не разрешал свободное общение. Считалось, что шансы заразиться были разные. Больше всего — у Эдвина.
Венсан постарался, изобразил данные в виде поучительных диаграмм и наглядных графиков, которые вывел на экраны. Этих иллюстраций набралось много. Но главное, что из них следовало, было одно. На плоскогорье грунт не содержал признаков органики до глубины сорока трех метров. А вот после этой отметки следы жизни начинали попадаться.
— Такое впечатление, что Марс основательно прожарен, — сказал докладчик. — В долинах — на глубину метров этак до двадцати, а там, где повыше, — на все сорок-пятьдесят.
— Что ж тут удивительного, — сказал Григорий. — Космические лучи, суточные колебания температур… То да се.
— То да се не может проникать на десятки метров. Одних космических лучей недостаточно для тотального уничтожения органики на такую глубину. Тут случилось что-то вроде стерилизации.
— Да? Каким образом?
— Понятия не имею. Однако воздействие было внешним и продолжалось не менее двадцати четырех с половиной часов. Марс прожаривали до тех пор, пока планета не повернулась вокруг своей оси минимум один раз. Это позволило обработать всю поверхность.
— Позволь, Вене, для такого глобального вывода необходимо убедиться, что и в других областях наблюдается то же самое, что мы обнаружили здесь, около места нашей посадки. Мы пробурили лишь две несчастные скважины. Даже полторы. На всю немалую планету.
— Понятное дело. То, что я сказал, пока является предположением. Но я хочу, чтобы вы его запомнили. Кто знает, не угрожает ли нечто подобное Земле.
Григорий постучал по столешнице.
— А что говорит Земля?
— Земля пока ничего не говорит. Земля совещается сама с собой, что есть признак шизофрении.
— Ветер поднимается, — философски заметил Го.
Все, как по команде, повернулись каждый к своему иллюминатору.
На плоскогорье действительно крутились пыльные вихри. По два-три одновременно с каждой стороны.
— Безрадостная картина, — заметил Венсан. — Не верится, что тут была жизнь, не правда ли?
— Конечно, была, — с некоторым сомнением сказал Го. — Была себе да была, а потом исчезла.
— Прожарили, — упрямо повторил Венсан.
В его полутемной кабине пискнул сигнал.
— Оля-ля. Так-так. Ну и ну. Друзья, я только что потерял бур.
— Как — потерял?
— Самым банальным образом, — рассеянно отозвался француз, возясь с аппаратурой. — И не только бур, а еще и порядочный кусок трубы.
— Куда ж оно могло исчезнуть? — озадаченно спросил Григорий. — Все это дело?
— Из скважины оно могло деться только вниз, — догадался Го. — Все это дело.
— Точно, — кивнул Венсан. — А это означает… Господа, точно под нашими ногами на глубине в сто тридцать восемь метров находится пустота. То бишь пещера.
— Винс, — быстро спросил Эдвин. — Оставшаяся часть буровой трубы сейчас забита керном?
— Есть немного.
— Жаль. Взять бы пробы воздуха.
— Можно попытаться вытолкнуть пробку сжатым азотом.
— Да, конечно. Сейчас.
— Если получится, сразу включай газоанализатор.
— Ну не стиральную же машину, — проворчал Венсан.
И тут же добавил:
— Что ж это у меня плохо получается? Ну-ка, еще разок… Нет, ну просто наказание! Какой у нас сегодня день недели?
— Пятница. Тринадцатое.
— Это на Земле сейчас и пятница, и тринадцатое. А у нас… ну, будем считать, что среда. Вандреди.
— С чего это?
— Вот черт! Все равно не получается.
— Потому что пятница, — упрямо сказал Го. — Видишь ли, пятница, она и на Марсе пятница.
Пока они препирались, Эдвин вызвал на связь «Одиссей» и через него отправил сообщение на Землю.
— Везет же вам, — с завистью сказал Клаус. — Что ни день — то сенсация. А у нас — тоска орбитальная. Сюрпризов — ноль. Берусь предсказать, Земля в очередной раз пошлет к черту график исследований. Вам предстоит искать вход в подземелье.
Эдвин спорить не стал. И правильно поступил: Хьюстон моментально приказал отложить все дела и заняться определением размеров пещеры. Способом сейсмического зондирования. А это требовало установить вокруг «Спэрроу» соответствующие приборы.
— Послушайте, дайте и мне прогуляться, — сказал Венсан. — У буровой я уже насиделся.
— Я тоже озверел от сидения в консервной банке, — тут же напомнил Го.
Григорий красноречиво промолчал. Все трое уставились на Эдвина.
— О-кей, — сказал тот. — А мне надоело спать в формалине. Я-то и натоптался, и накопался. Словом, идите, попрыгайте, ребенки разных народов. Каждому по сейсмографу достанется.
— А ведь неплохой малый наш босс, — сказал Григорий. — При всех своих недостатках.
— Просто душка, — согласился Венсан. — Он, наверное, католик.
— Очень правильный капиталистический товарищ, — не согласился Го. — Я подозреваю, что в душе наш полковник скорее левый коммунист, чем католик.
Похохатывая, они принялись надевать скафандры. А Эдвину очень скоро пришел нагоняй. За пренебрежение к правилам биологической безопасности. В медицинском центре НАСА все еще считали возможность заражения реальной и настаивали на том, чтобы астронавты выходили на поверхность только по одному. Максимум — по два.
— Чем это поможет? — спросил Эдвин.
Прошло двенадцать минут.
— Сам не знаю, — ответил Джеф. — Отстань.
