укрытие.
11 часов 45 минут.
— По местам! — кричит телефонист.
Батарея ведет огонь по пехоте, затем — по ОП 105-мм батареи. Объявлен перерыв. Над городком, как по заказу, установилась тишина. Пролетели два наших истребителя — «чайки». В некотором роде праздничный подарок — наши самолеты появляются в небе очень редко. Истребители покружились где-то над передним краем и улетели.
В 11 часов 57 минут поступило поздравление командира батареи и следом команда:
— «Филин-один»... по местам... цель номер шестьдесят один... батареей... восемь снарядов... беглый... огонь!
Салют имел свои правила. Наводка орудий не восстанавливалась. Все усилия расчетов направлены на то, чтобы выдержать темп. В клубах дыма мелькают языки пламени. 1-e орудие чуть подалось на сошниках. 2-е тоже. Стрельба продолжается.
«Стой!» Расчеты бегут в укрытие. Курят, посмеиваются: Вот так праздник! Должно, досталось фашистам!» — слышались реплики. Некоторые орудийные номера высказывали сомнения относительно эффективности огня по цели № 61. Замполит разъяснил: главное — показать противнику, что 231-й КАП отметил свою годовщину и готов сражаться, как прежде.
Утро 20 августа. Батарея ведет огонь. В 10 часов с НП поступило сообщение: на участке Калиновка — Обиходы противник перешел в наступление. Я заглянул в бланк записей. Дальность стрельбы не менялась. Было похоже, что наша пехота удерживала свои рубежи. Западнее городка беспрерывно грохотали выстрелы гаубичных батарей.
В 15.00 лейтенант Миронов подал команду «отбой!». Расчеты приводили орудие в походное положение, грузили боеприпасы. Прибыл командир батареи. Обстановка ухудшилась. Пехота отходит. Миронов ознакомил командиров взводов с задачей батареи и уехал.
Орудия выходили из сада. Лейтенант Свириденко управлял флажками. Одевая на ходу скатки, расчеты занимали свои места. Колонна заканчивала построение. На тротуарах толпились жители.
— Внимание... по местам!
Команды достигли головы колонны. Прекратились шум, у беготня. Впереди цепочки номеров, рядом с передками флажки командиров орудий, сигнал «готов к движению». Я намеревался подняться в кабину, когда пришел замполит Елисеев. В руках лопата.
— Товарищ лейтенант, задержите орудия, я хочу сказать жителям города несколько слов на прощание.— И к горожанам: — В благодарность за гостеприимство вашего города мы заровняем борозды, оставленные орудиями. Помните нас. Мы вернемся. До свидания!
Расчеты спешились. Замполит засыпал у ворот следы гусениц и вернул лопату хозяину. Загудели двигатели. Колонна тронулась. Тяжелые тягачи, стуча гусеницами по булыжной мостовой, набирали дистанции.
Толпа на тротуарах росла. В глазах женщин слезы. Зачем они плакали? Вспомнились родные лица мужа, сына, брата? Или в этих слезах извечная тоска славянской женщины по воину, след которого затерялся в круговороте войны?
Солнце склонялось к закату. Было прохладно. Свежий ветер гнал в небе серые тучи. Кружили стаи голубей.
В конце улицы, которая пролегала вдоль речки, шли орудия. На щитах белый знак полковой эмблемы. Это 4-я батарея. Замыкающее орудие 5-й миновало водяную мельницу ровно в 16.10, как предусматривалось приказом на марш.
* * *
Соединения 15-го CK, 9-го и 19-го МК ценою больших усилий продолжали сдерживать противника. Борьба порою носила крайне ожесточенный характер. Малинская группировка противника — 51-й армейский корпус — преодолевала один рубеж, наталкивалась на следующий, все ее попытки сломить сопротивление наших войск оставались безуспешными.
События в полосе Юго-Западного фронта, как и на севере, по ту сторону Припятских болот, подошли к новому этапу. Главные силы группы армий «Юг» достигли среднего течения Днепра. 6-я немецкая армия атаковала Киев. Дальнейшее удержание Коростенского укрепленного района становилось нецелесообразным. Правофланговая группировка войск 5-й армии оставила Коростень.
17-й и 51-й армейские корпуса противника значительно превосходили в численности наши войска [57]. Ситуация до крайности осложнялась тем обстоятельством, что господство в воздухе безраздельно принадлежало немецкой авиации. «Юнкерсы» подвергали массированным ударам боевые порядки наших войск и пути отступления.
В двадцатых числах августа вероятность того, что противник прорвет оборону, внушала больше опасений, чем когда-либо прежде. Как выйти из этого положения? Командующий войсками 5-й армии приказал контратаковать противника на рубеже Недашки — Ксаверов — Охотовка. Операция готовилась очень тщательно. И вот измотанные, обескровленные войска перешли к контратакам.
Воюющие стороны меньше всего страдают склонностью к преувеличениям в оценке действий противника. Бывший офицер генерального штаба сухопутных сил вермахта генерал А. Филиппи пишет: «Русская 5-я армия ускользнула из окружения, отойдя за Днепр. Как и прежде, эта армия противника сумела, усилив сопротивление с фронта, ввести в заблуждение командование действующих против нее немецких соединений и скрыть подготовку к отходу, чтобы затем внезапно отступить на всем фронте» [58].
* * *
Началось отступление на следующий оборонительный рубеж по реке Припять. Войска строго соблюдали правила маскировки, двигались в ночное время. Исключение составляли отдельные подразделения и части, прикрывавшие общий отход, как, например, 2-й дивизион. Он поддерживал на переднем крае пехоту и вел огонь до последней минуты.
Ближайшая цель марша 231-го КАП — Чернобыль, город у слияния рек Уж и Припять. К 6.00 21.09.1941 года 2-й дивизион должен сосредоточиться в районе чернобыльского кирпичного завода. О том, что произошло дальше, читатель прочтет во второй книге воспоминаний.
Послесловие
Читатель познакомился с жизнью небольшого приграничного гарнизона монастыря Зимно в его последнюю мирную неделю, с теми обстоятельствами, которые предшествовали открытию огня, а затем сопутствовали 92-му ОАД в боевых действиях в первые й последующие дни войны, а также со службой автора в 231-м КАП.
После опубликования первой книги я стал получать на адрес издательства письма от бывших фронтовиков и гражданских лиц, главным образом тех, кого интересует начальный период войны. Больше всего их волновал вопрос о том, почему военнослужащие подразделений и частей, дислоцированных в приграничной полосе, беспечно взирали на происходящее? Мы — должностные лица — не приложили достаточно усилий, чтобы убедить старшие и высшие командные инстанции в опасности неминуемой войны.
Что же, в недоумении спрашивали эти люди, руководство не считалось с общественным мнением, той силой, которая ведет без малого полвека успешную борьбу за мир? Не хочет же автор сказать, что борьба за мир — это кампания, преследующая еще какие-то цели? И как же так? В хозяйственной деятельности, когда срывается выполнение плана, рядовые сотрудники бьют тревогу и заставляют администрацию исправлять ошибки, она идет навстречу общественному мнению. Но это всего лишь производственный план, а тогда, в канун 22-го июня, речь шла о войне, великом бедствии, поглотившем 20 миллионов жизней.
Недоумение читателей нельзя отвергать безоговорочно. Автор согласен, оно в какой-то части
