— А у вас, в учебной батарее?
— Новый, лейтенант Адаменко, командир четвертого взвода.
Из дальнейшего разговора выяснилось, что точка зрения всех трех младших лейтенантов совпадала. Отмена боевой готовности недолговременна. Наступил период летних лагерных сборов. Наши части уйдут из мест постоянной дислокации. Но что предпримут немцы?
...Ворота во двор закрыты. В окне свет, лаяла собачонка. Поздняков распахнул калитку, поднялся по ступенькам, постучал. Дверь отворилась. Белая скатерть, стол уставлен блюдами. Холодные, горячие закуски. Посредине — букеты полевых цветов. Хозяйка зарделась, польщенная похвалой младших лейтенантов, переставляет без надобности приборы с места на место. По ее мнению чего-то на столе недоставало.
Поздняков неотступно следовал за молодой женщиной. Но сегодня ему, кажется, не везло. Хозяйка относилась с предпочтением к Гаранину.
У забора беспокойно всхрапывали кони. Залаяла собачонка, тявкает не переставая. Раздался стук, и неожиданно появилась панна Зося. Позади следовал с непроницаемым лицом пан Ян.
Панна Зося была удивлена не меньше нас, взглянув на праздничный стол.
__ Так-то вы скучаете... по мне,— укоризненно покачала она головой.— Такой час... веселитесь... по какому случаю? Поздняков объяснил причину торжества: — Наш товарищ прибыл в батарею, полагается по офицерскому обычаю отмечать такое событие... частным образом.
Панна Зося обошла стол. Поздняков представил Безуглого, тот встал, поклонился,
— А вы? — обратился Поздняков к девушке.— Снялись с позиции... уехали как по команде... А теперь что же, объявлен отбой?
— Цо то ест отбой? — в свою очередь спросила девушка. Когда Поздняков объяснил, она с грустью ответила: — К сожалению, нет... завтра будет война... Езус Мария...
Все заняли места за столом. После второй рюмки пан Ян завел речь о войне и стал сокрушаться по поводу поражения Польши. Он прежде жил великолепно... а теперь? Деятельные удачливые люди влачат жалкое существование, но, по- крайней мере, пан Ян знает почему. Немецкая армия не могла бы покорить Польшу, если бы на помощь немцам не пришли «Советы», они атаковали с тыла.
Наглая ложь. Младший лейтенант Безуглый напомнил коммерсанту широко известные факты. К войне Польша не была подготовлена. Надежды на помощь со стороны Франции и Англии не оправдывались. Во Франции господствовали пацифистские настроения. Правительство проявляло трусость во внешней и внутренней политике. Воевать народные массы не хотели. Гитлер отверг ультиматум союзников Польши, и она осталась одна, обреченная заранее на поражение.
Коммерсант начал возражать. В Силезии, по его словам, существовала цепь польских крепостей. Укрывшись за их стенами, польское войско рассчитывало задержать немецкие армии до вступления в войну союзников, но сражаться одновременно на западе и востоке было невозможно.
— Польская армия была разгромлена до похода наших войск,— напомнил Поздняков.— По своей организации и оснащению она стояла на уровне двадцатых годов. Главная роль отводилась кавалерии. Современные виды вооружения — танки, авиация — существовали в состоянии зародыша. Польская армия не имела никаких шансов противостоять вермахту.
Доводы младшего лейтенанта Безуглого, возможно, новая рюмка заставили пана Яна согласиться.
— Когда заходит речь о поражении,— сокрушенно говорил он, — я чувствую себя поляком более, чем когда-бы то ни было... Боже всемогущий, отчизна повержена в прах... унижена врагами...
— У Польши только один враг,— уточнил Безуглый,— тот, кто ее оккупировал.
— А почему оккупировал?! — возмутился коммерсант.— Да, пан поручик... почему?
— В результате поражения... Польская армия была слабее немецкой.
— Нет, то все не так... Бог свидетель,— пан Ян понес околесицу.
Желая отвлечь внимание, Поздняков упомянул Клаузевица.
— Во всякой войне, справедливой и несправедливой, моральный фактор играл решающую роль. В мыслях солдата превыше жизни — верность присяге и долгу.
Пан Ян истолковал слова младшего лейтенанта как укор польским жолнежам, которые будто сражались без воодушевления, не веря в победу. Пан Ян снова взбеленился.
— Поляки... храбрые солдаты,— Безуглый пытался успокоить вспыльчивого коммерсанта,— никто не сомневается в этом. На Эльстере Понятовский...— он привел эпизод периода наполеоновских войн.
Подвиг, совершенный польской кавалерией в 1914 г., смирил пана Яна. Он примолк, но ненадолго. Поздняков неосторожно перевел какое-то выражение хозяйке, и опять мир был нарушен. Препирательства закончились тем, что пан Ян выпил еще одну рюмку и покинул стол. Ушла вслед за ним и панна Зося. Вскоре она вернулась и сообщила, что ее жених приносит извинения, в селе у него дела.
Разговор раз за разом возвращался к войне. Хозяйка была уверена, что поручикам известна истина, но они скрывают ее от «бедных цивильных жителей». Ужин шел вяло. Чтобы поддержать настроение, младшие лейтенанты принялись ухаживать за женщинами. Панна Зося, улыбаясь, грозила пальцем Позднякову, а раскрасневшаяся соседка неуверенно возражала Гаранину:
— То не вольно, пан поручик.
Около полуночи возвратился пан Ян. Объяснялся коммерсант намеками, женщины его не понимали. Со двора слышалось бормотание кучера, лошади позвякивали колокольчиками. Пан Ян торопился. Панна Зося с видимой неохотой последовала за женихом. Она не прочь была остаться.
С легким скрипом экипаж развернулся и укатил со двора. Десятый раз хозяйка произнесла «до видзеня». Платочек панны Зоей мелькнул светлым лоскутком и пропал в темноте. Никто больше не хотел ни есть, ни пить. Ужин закончился.
За порогом стояла ночь. Кони похрапывали, переминались. Гаранин толкал свою лошадь, она не шла, но шенкели заставили ее протиснуться в узкую калитку. На крыльце ждала в свете лампы младшего лейтенанта хозяйка, чтобы проститься.
Село спит. Его не тревожил ленивый лай собаки вслед трем всадникам. Улица пустынна, стучат копыта. — Стой! Кто едет? — нарушил тишину окрик. Восточную окраину села патрулировал дозор.— Стой! Стрелять буду! Глухо застучали затворы карабинов. Один дозорный бросился к дереву, другой стоял, как пень, в десяти шагах. Поздняков недоволен поведением своих подчиненных. Он сам инструктировал ночную стражу. Вначале следовало обоим залечь. Дозорные обнаружили себя.
— Стой! Не двигаться! — потребовал дозорный. Кажется, он узнал с кем имеет дело.— Пароль!
— Ах... так вам еще пароль?! — Поздняков послал вперед лошадь.— Ложись!
Знакомый голос освежил память дозорных. Занял позицию и тот, что сплоховал. Поздняков подозвал обоих, осмотрел драгунские винтовки. Патроны досланы в патронники. Дозорные серьезно относились к своим обязанностям. Это примирило командира взвода управления. — Я поговорю с вами завтра, когда смена? Поздняков сказал еще несколько напутственных слов дозорным.
— Как вы долго объясняетесь с ними! — встретил Позднякова Гаранин.— Учите людей на занятиях.
— Мы обязаны учить непрерывно и во всякое время,— ответил Поздняков.
Кони перешли на рысь. В стороне парка крик, слышатся выстрелы, один, другой.
Я думал: ехать в город? Ночь, адрес дома я не знаю, да и зачем мне вещи? У Позднякова и Гаранина другое дело, семьи.
В зашторенном окне дежурного по КПП мерцал свет. Обозначились ворота. Я не хотел объясняться и спросил младших лейтенантов:
— Кто из нас старший?
Безуглый промолчал, а Поздняков и Гаранин отвечали: — Вы, конечно.
— В таком случае все вы отправляетесь в город. Это... приказание. В батарее остаюсь я.
Поздняков стал возражать, но слабо. Право старшинства к нему переходило после моего отъезда. Сделав вольт направо, он остановил лошадь в ряду с Гараниным и Безуглым.
— Коновод, где вы? Отправляйтесь вперед к повороту,— крикнул Гаранин, и младшие лейтенанты ускакали в темноту.
— Счастливо оставаться...— донеслись вразнобой их голоса.
