батарее объявлена тревога. Писари, связисты, посыльные грузят имущество. Открыты ворота КПП. Разнородный транспорт штаба занял полдвора — три автомобиля ГАЗ-2А, четыре пароконных повозки, телефонные двуколки.
— Куда они... в Повурские лагеря или на войну? — спрашивал дежурного Гаранин. Позади шум не затихал.
— Если на то пошло, я предпочел бы одно из двух. Лагеря... либо «огонь»...
— Да, конечно... одно исключает другое,— подтвердил Поздняков.— Парад по случаю открытия лагерного сбора состоится не раньше, чем мы оборудуем генеральские линейки.
Из ворот одна за другой выезжали штабные машины.
— Штаб готов, а ваши орудия, Гаранин? — Поздняков о становился.
Гул автомобилей удалялся. Мимо на рысях шли повозки.
— Не в меньшей мере, чем взвод управления,— ответил Гаранин.
— Значит... никакое нападение не застанет нас врасплох, я уверен,— Поздняков сделал шаг в сторону, повернулся четко кругом и зашагал прочь от парковой арки.
Гаранин предложил изменить расписание занятий. Тему «Стрельба прямой наводкой» заменить на другую: «Ведение огня с закрытых ОП [25] и измерение наименьших прицелов». Нужно готовиться к выезду на полигон и тренировать людей в соблюдении мер безопасности. Ошибки, допущенные в определении наименьшего прицела, вызовут разрыв снаряда на гребне укрытия, в районе возможного нахождения людей, обслуживающих стрельбы.
Полдень. Тень от буссоли почти упряталась под треногой. Оба телефониста жарятся в глубине ровика. Там нет тени. Лица, одежда — в поту.
Приехал командир батареи. Состояние порядка на огневых позициях не вызвало замечаний. Утверждены темы занятий. Контроль за мерами безопасности во время боевых стрельб отвлекает стреляющего.
Командир батареи распорядился закончить занятия раньше установленного срока. В 17 часов сбор начальствующих лиц для встречи нового командира дивизиона. Вчерашнее сообщение лейтенанта Павлова подтверждалось. Все части 87-й СД получили приказание приостановить оборудование позиций в предполье. Пехота готовилась к отъезду в лагеря.
Подготовка к отъезду в лагеря, мероприятие широкого масштаба, несколько рассеяла сомнения. Озабоченность, которую я заметил утром на лице командира батареи, исчезла. Уезжая, он заставил коня прыгать на рытвинах, будто в манеже, через «клавиши». Гаранин истолковал эти упражнения как напоминание: подъезды на огневые позиции нужно привести к назначенному времени в порядок.
Гаранин объявил расчетам распорядок дня на завтра. Разъяснения относительно положения на границе орудийные номера слушали скептически. Этого нельзя было не видеть.«Пехота уходит?» Доказательство не убедительное. Скорее, на руку немцам. Они изготовились и т. д. Таков был смысл вопросов, которые задавали орудийные номера.
— Какими путями к вам попадают эти сведения? — спросил Гаранин.— Откуда?
В ответ — молчание.
—Время беседы на исходе, кто ответит?
— Товарищ младший лейтенант, все люди говорят... это правда...— голос из второй шеренги.
Гаранин увел огневые взводы на речку. Со мной в парке остались только младшие командиры наблюдать дозаправку тягачей. Старшему на батарее необходимо знать наличие топлива в баках.
Немного раньше, чем я, на берег пришел взвод управления. Полсотни людей толпятся на «пляже», это полоса — два десятка шагов наносного песка.
— Снимайте снаряжение, товарищ лейтенант,— кричит Поздняков, шлепая по воде босыми ногами.— Вы не знаете... состояние боевой готовности отменяется... день субботний... Нельзя более пренебрегать фактом прибытия старшего на батарее. Заказан праздничный ужин на двадцать часов, в доме панны Зоей. Форма одежды повседневная... Поздняков выбрался из воды, закурил.
— Весь начальствующий состав уезжает по домам. А он, Поздняков?
Но Поздняков может обратиться к лейтенанту Величко и ехать сейчас.
— Не стоит... я сопровождаю старшего лейтенанта Пашика в штаб начальника артиллерии 87-й СД. Выезд назначен на пятнадцать ноль... может загляну домой.
— Время на коновязь,— объявил Гаранин. Пришел старшина. Я садился в седло. Вместо послеобеденных занятий, по приказанию командира батареи,— хозяйственные работы и ремонт подъездных путей. И то и другое в ведении старшины, огневые взводы поступают в его распоряжение.
Крайний ряд кормушек стоит вдоль монастырской стены, пространство только для повозок, которые доставляют сено и фураж на склад, оборудованный между контрфорсами на углу, где начинается спуск к речке. Младший лейтенант Гаранин закончил амуничить лошадь. Старшина удерживал Перикла под уздцы. Сидя в седле, я не могу делать этого. Конь подымался на дыбы.
— Эй, старшина, пустите поводья,— шутит позади Гаранин.— Перикл — животина дикая... затащит вас на обед к панне Зосе.
— Перекусить не прочь... я еще не завтракал... Но таким способом не хочу... Поляки, слышал, кормят вас неплохо,— старшина отпустил поводья.
Я не стал удерживать Перикла, с места он перешел в галоп. Кобылица Гаранина отстала на три- четыре корпуса. Для всадника, идущего в паре, это много. Я придержал Перикла, кони пошли наравне — рысью.
— Напророчил Поздняков,— произнес Гаранин. У ворот стояла незнакомая женщина, кажется, моложе вчерашней. — Вроде новая, значит, панна Зося не вернулась... И спросил, вынув ногу из стремени,— уж не обознался ли я воротами?
— Так, так,— женщина улыбнулась,— прошу, заходите...
Обед закончен. Я оставил Гаранина в доме. У ворот толпились крестьяне, рассматривали подседланных лошадей. Что им нужно? Всем... десять шагов назад!
— Пан поручик,— обратился один из крестьян,— продайте лошадь...
Он не шутит? Нет...
— Коней, пан поручик, в вашей части не будет...— Довольно мрачного вида поляк хлопал по карману с злотыми. Он настроен вполне серьезно, знает как-будто толк в конских статях, цену, во всяком случае, называл реальную.
Осведомленность поразительная. Каким образом местные жители узнали о предстоящей сдаче командирских лошадей? Им известны, можно думать, и сроки поступления автомобилей для наших взводов управления.
Крестьяне отрицательно качали головами. Нет, об этом они не слышали.
* * *
Купля, продажа — житейское занятие. Крестьян интересовали лошади. Что же тут особенного? Автор согласен, возражать не станет и запомнил приведенную выше сцену вот почему.
У нас сплошь и рядом грифом «секретно» и «совершенно секретно» штампуются документы сомнительного содержания, которые не представляют для местного населения ни малейшего секрета. Взять, к примеру, вооружение 92-го и 85-го ОАД. Все, кто проживал в окрестностях монастырского холма под видом цивильных жителей, в состоянии определять количество орудий в артиллерийских парках обоих дивизионов, численность личного состава. Становятся доступными многие сведения: режим гарнизонной службы и охраны, уровень дисциплины в батареях и дивизионе в целом. Нет никакой необходимости прибегать к расспросам, эти сведения можно получить и без всякого риска быть пойманным на месте преступления.
Каким образом? Очень просто. Достаточно найти удобную позицию и установить наблюдение за КПП или аркой, ведущей в артпарк. Без всякой маскировки, на глазах у всех, почти открыто. Сломалась телега. Возница чинит. Мало ли какая напасть постигла крестьянина по дороге в поле? Нет никаких оснований подозревать его в недозволенной деятельности.
Таким же способом добываются сведения и совершенно секретные. Правда, в этом случае одной любознательности мало. «Цивильному человеку» необходимо военное образование. На основании
