забрали отведенный участок. Скитания продолжались. Тяжело приходилось одной, да ещё и безо всяких документов. Однажды ей всё-таки удалось договориться с одними хозяевами и они ей выделили угол от своего участка. Много лет мои родители так и жили на этом смешном треугольном клапте земли. Заготавливать саман бабушка больше не стала, она просто вырыла землянку-времянку и жили мы в этом холодном убежище до самого моего замужества. Новую хату уже строили вместе с моим отцом, когда переехали в Подмосковье.
Какой была бабушка? Всегда одинаковой – божий одуванчик. Когда ты родилась, она уже была старенькой (ведь я была поздним ребёнком). У неё совсем не было зубов, ходила в платочке, подвязанном под подбородком, плохо слышала, и нам всегда приходилось громко разговаривать с ней. Смешно, но все в нашей семье, забывшись, громко разговаривают – осталась привычка с тех времён... Не было у внучков возможности увидеть её молодой, ведь и фотографии все погибли в огне.
А ещё, я совсем не помню её без дела. Мы с отцом всегда были на работе, а вы – с бабушкой. Например, тебя я оставляла на бабушку уже в 3-месячном возрасте. Я так и помню – вы с бабушкой пасёте коз, вы с бабушкой на огороде, вы с бабушкой рвёте траву.
За несколько лет до смерти, бабушка упала, поскользнувшись зимой на льду, и сломала руку. Рука хоть и срослась, но сделалась нерабочей. Это её не смущало, просто всё то же она стала делать одной рукой. Я ругалась, жалко было бабушку, но та просто не могла иначе. До последних дней сама стирала за собой, а ведь была уже полностью глухой и почти слепой. Умерла она в 92 года.»
Даша очень любила слушать этот мамин рассказ, поэтому просила снова и снова его повторить. Сейчас, повзрослев, она вспоминает бабушку, будто икону рассматривает, и со временем поняла, чьими молитвами жила и охранялась и она сама, и брат с сестренкой. Конечно, молитвами святой русской женщины, бабушки, маминой матери и дедушкиной жены.
Матильда росла непослушной и капризной, поэтому Даше приходилось с ней непросто. Сразу после бабушки совсем молодым умер на работе отец, прямо на рабочем месте от инфаркта. Мать стала работать сверхурочно и совсем редко появлялась дома. В то время, как сверстницы начали интересоваться мальчиками, заводить романы, а чуть позже выскакивать замуж, Даша не могла и часа найти на развлечения и личные дела: стирка, уборка квартиры, огород, учеба, заботы о сестре и брате – съедали всё время. Каждый день, ложась спать, Даша с ужасом вспоминала о том, как мало она успела и как много дел отложено назавтра.
Наконец, мать вышла на пенсию, взяла на себя часть работы по дому, а старшую дочь заставила поступать в институт. Даша выбрала Педагогический и с обычным рвением взялась за учебу. Хоть старший брат устроился на работу, денег в семье постоянно не хватало, поэтому с третьего курса она перешла на вечернее отделение, а работать устроилась в детский сад. Там к ней присмотрелась одна очень состоятельная мамаша и пригласила поработать с её дочкой персонально, пообещав заработок в два раза больший. Даша под давлением мамы согласилась.
Однажды в том доме, где она занималась с воспитанницей, появился весьма красивый, молодой и богатый парень по имени Алик. Как увидел молодой горячий горец скромную, красивую девушку, как услышал её терпеливую беседу с девочкой, так и воспылал неистовой страстью. У Даши в то время не было опыта общения с влюбленными юношами, и она поначалу отнеслась к ухаживаниям Алика с симпатией. Ей нравилось внимание красивого, хорошо воспитанного юноши, его щедрые подарки. Дело дошло до того, что Алик познакомил её с родителями.
В тот вечер смотрин мать жениха увела Дашу на кухню и задала ей всего два вопроса. Первый – девственница ли она? Получила утвердительный ответ. Мать спросила во второй раз: готова ли она принять мусульманскую веру. Нет, ответила Даша и объяснила, что бабушка крестила Дашу в младенчестве, научила молиться, поститься и обязательно каждый праздник велела ей причащаться. Выслушав Дашу, открыв рот, мать жениха подняла руки к потолку и запричитала. На крик сбежались отец с сыном и стали громко, часто-часто между собой говорить. Даша почувствовала острое одиночество, тихонько собралась и ушла из богатого дома. Рассказала о своём романе маме, и та одобрила дочь: женихи у тебя, красавицы нашей, еще будут, а вера у нас одна и менять её смерти подобно.
Алик пробовал уговорить Дашу, объяснял, что лично ему все равно, он вообще атеист и это просто формальность для соблюдения обычаев. Он предложил всего разок сходить с матерью в мечеть, сделать там все что нужно, а потом ходи в свою православную церковь, сколько хочешь, он не против, только тихо, чтобы его родичи не узнали. Но тут в Даше проявилось качество, о котором она и сама, пожалуй, не догадывалась: она стояла как скала и ходить в мечеть, даже чисто символически, наотрез отказалась. Алик был единственным наследником старинного рода, баловнем, он не привык к отказам. Поэтому взорвался и накричал на Дашу, оскорбил её, стал угрожать и даже поднял на нее руку, правда, обжегшись о ледяной взгляд девушки, остановился и медленно опустил кулак. Даша встала и, не говоря ни слова, вышла.
На следующий день хозяйка, безо всяких объяснений, прогнала Дашу с работы. Потом её отчислили из Педагогического университета. Она стала искать работу в Москве, её брали, она даже работала несколько дней, но всегда без всяких причин и объяснений увольняли. Однажды позвонил Алик и спросил, не передумала ли она? Не надоело ей гробить свою жизнь, карьеру и учебу? Вот оно что, это горячий влюбленный ей жизнь ломает, сообразила Даша. Нет, не передумала и никогда не передумаю, твердо, но спокойно сказала она. Алик стал преследовать ее, звонил, встречал у дома, уговаривал, угрожал и снова поднимал руку. Потом мать обошла школы и детсады Кучино и в одном садике ей старая подруга сказала: веди свою дочку, мы ее знаем, нам такие работящие и умные девочки нужны. Мать рассказала о преследовании горца. Не волнуйтесь, у нас закрытое предприятие, сюда никого не пустят, успокоили её. А за своих сотрудников мы умеем постоять. Так что пусть приходит, работает и ни о чем не беспокоится.
Так Даша устроилась в детсад весьма солидного предприятия с высоким допуском секретности. Сунулся туда было Алик, но ему серьезные мужчины
