или бесшабашная храбрость? Подсаживаюсь к нему. Молчун не против, но головой в мою сторону даже не повел. Полузакрытые морщинистыми веками глаза опущены. Крепкие руки обнимают колени. Свежие ссадины на впалой щетинистой щеке и потрескавшихся губах будто покрыты ржавчиной.
? Молчун, ты смерти боишься?
? Конечно. Я же человек. Даже коровы, которых гонят на бойню, чувствуют приближение смерти и кричат от ужаса.
? Почему же ты спокоен?
? С чего ты взял? ? ухмыляется он, впервые проявляя эмоции.
? Ты даже не вздрагиваешь, когда вертухаи входят.
? А просто надоело.
? Мне страшно, брат, научи меня спокойствию, ? шепчу я пересохшей глоткой.
? Я тоже, брат, поначалу затосковал. Трепыхался все чего-то, роптал на судьбу. А потом вдруг подумал, чему быть, того не миновать. Значит, так нужно. Значит, я это заслужил. Да будет на все воля Божья. Как такая мысль ко мне пришла, так я и успокоился. И сейчас только молюсь. Никогда раньше не молился, а тут вдруг слова сами приходят. И такие красивые, просто удивляюсь.
? Ты скажи мне, какие слова? Я, может быть, тоже начну молиться.
? Ну, ладно, хм… вот, например: «Господи, спаси, сохрани и помилуй меня самого худшего», «Пречистая Богородица, очисти меня от всего, что Тебе во мне противно», «Святой Никола-Чудотворец, сделай чудо спасения моего», «Ангел мой хранитель, не оставь меня и будь со мной до конца».
? Действительно здорово! А ты, правда, раньше не умел молиться?
? Правда, правда… ? ворчит Молчун. ? Я так думаю, что это Бог меня научил. А то кто же? А еще тебе скажу вот что, ? он склоняется к моему уху. ? У меня мысль такая появилась неожиданно. Может быть, я здесь и сижу, в этой камере смертников, чтобы научиться молиться. Когда смерть рядом ходит, это самое главное дело. Ты послушай, что я еще надумал-то. Православные тоже друг друга «братом» называют. Только зеки и православные ? понимаешь? Это не случайно.
? Да, брат, здорово ты меня научил. Спасибо.
? Чего там…
Хирург прилипает к двери ухом и громко шепчет:
? Идут!
Все затаились и окаменели. Я же вместо обычного страха размышляю про себя, как этот недоросток по кличке Хирург мог убивать ножом и расчленять тела здоровенных мужиков. Кажется, на него дунешь ? он переломится. Наверное, зло добавляло ему сил в «мокрых» делах. Несчастный, заблудший парень! «Господи, прости его». Ключ оглушительно гремит в замке, и на пороге вырастают двое из трех охранников. «Господи, спаси, сохрани, помилуй меня, самого худшего!»
Сержант в полной тишине подносит к глазам мятую бумажку. Хрипло называет фамилии. Это фамилии моя и Молчуна. Значит, сегодня пришел наш смертный час… «Ну, что ж, да будет на все воля Божия», ? спокойно произношу про себя. Мы встаем и протягиваем руки под наручники. И вдруг сержант произносит:
? Верховный суд пересмотрел ваши дела после кассации. Высшая мера вам заменяется заключением в колонии обычного режима. Руки за спину. На выход, марш!
Выходим в коридор. Здесь сержант спрашивает:
? Чем это вы так нашему генералу угодили, что он за вас самолично хлопотал?
«Слава Богу за все!» ? только и способен я произнести. Мысленно.
Утром после службы ко мне подходит Саша-Кумпол, который поддержал меня в разговоре с зеками. Приглашает зайти в «пещеру братьев
