ножом и сбежал. Это совсем добило мальчика. Если прежде он лишь слегка прикладывался к бутылке, то теперь без спиртного не мыслил своей дальнейшей жизни. В институт ему поступать расхотелось, хотя отец всячески предлагал помочь. И наконец с ним случилось то, что и должно было случиться. Черные риелторы, уговорив нетрезвого юношу на сделку, за копейки приобрели его шикарную квартиру. Деньги Панеев тут же пропил и переселился в подвал одного из домов. Я часто видела его, роющегося в мусорных баках и собирающего бутылки. От этого, – она ткнула ногтем в фотографию, – ничего не осталось. Валерик очень изменился. Лицо почернело, опухло… Мускулы словно сдулись. Теперь он напоминал скелет в одежде огородного пугала, обтянутый кожей. Вскоре я узнала о его смерти. Разве это не естественно?
Зорину тронул рассказ учительницы.
– Умереть в двадцать с лишним лет – это трагично! А что вы скажете о супругах Морозовых?
Антонина Алексеевна пожала плечами:
– Ничего особенного. Марина была самой красивой девочкой в классе. Классы, как ты знаешь, у нас гимназические, по двадцать человек в каждом. В моем было четырнадцать девочек и шестеро мальчиков. Все они прошли через период влюбленности в Марину, встречались с ней. Наконец она определилась.
Журналистка пристально всматривалась в веселые рожицы мальчишек на фотографии:
– Валерик Панеев тоже с ней встречался?
Брагина усмехнулась:
– Он – первый. Марина, надо сказать, девочка, которая своего не упустит. Пока в семье Валерия все было нормально, она с удовольствием ходила с ним в дорогие рестораны. Он даже дарил ей кое-что из одежды. Сама понимаешь, родители Сладковой – люди не очень обеспеченные. Когда Панеевы затеяли развод, на Маринином горизонте нарисовался Гена Шилов, и дама перебежала к нему.
– А Валера? – поинтересовалась Катя.
– Валера ее не удерживал. Ему хотелось помочь отцу с матерью, но сделать это было невозможно. Генусика сменил Даниил Спирин; Спирина – Дмитрий Рыков; Рыкова – Антон Шевченко. Правда, с Антошей они почти сразу расстались. Я знаю, он пытался ухаживать, но гордая красавица позволила ему лишь пару раз проводить себя до дома с вечеринки. Парнишка ей не нравился. Знаешь, эдакий книжный червь.
– Но довольно симпатичный, – журналистка рассматривала круглое улыбающееся лицо с ямочками на щеках.
– Симпатичный, – согласилась учительница. – К тому же победитель городских олимпиад по физике. Все прочили ему большое будущее, и, по-моему, не ошибались. Сейчас он работает в большом научном центре и, как я слышала, уже защитил кандидатскую. Даня Спирин тоже пошел в науку, однако таких вершин пока что не достиг. Гена Шилов – крутой бизнесмен, это его супермаркеты захватили половину нашего города, и Дима Рыков – тоже богатый предприниматель. Выходит, наша Марина выбрала самого неперспективного, Андрея Морозова, зато, как и она сама, писаного красавца. Их любовь разгорелась, как костер, обильно сдобренный бензином, и полыхала до самой свадьбы. Мне искренне жаль, что все так получилось.
– Да, – подхватила Катя. – Мне тоже.
Она не стала рассказывать Брагиной о любовнице «прекрасного мужа» – Андрея.
– Мальчик пришел в себя? – спросила Антонина Алексеевна. – Я обязательно навещу его.
– Еще нет, – тихо отозвалась Катя.
Учительница поморщилась:
– Ужасно! Девочка, ты не сообщишь мне, когда его можно будет навестить?
– Обязательно.
Звонок оглушительной трелью ворвался в их разговор. Двери классов под мощным напором гимназистов распахнулись, и веселая толпа ребят повалила по коридорам. Несколько незнакомых Кате учителей вошли в учительскую. Девушка сразу же стала прощаться:
– Ну, мне пора.
Антонина Алексеевна вызвалась ее проводить. Пройдя сквозь толпу галдевших детей, она подвела Катю к центральному входу.
– Я должна тебе еще кое-что сказать, – Брагина замялась. – Только не знаю, насколько мои слова окажутся близки к правде… Учти, мне никто ни о чем не рассказывал! Это только мои домыслы, родившиеся из наблюдений. В общем, у меня создалось такое впечатление, что мальчишки, дружившие с первого класса, стали холоднее друг к другу относиться из-за какой-то тайны, неизвестно откуда вторгшейся в их жизнь, какого-то страшного секрета. Возможно, с кем-то из них приключилась неприятная история. Наверное, одни хотели ее огласки, а другие – …она оборвала себя. – Но, повторяю, это – домыслы! Может быть, их и не надо брать в голову, – она обняла Зорину. – Помнишь, что ты мне обещала?
– Ну, разумеется.
Помахав учительнице рукой на прощание, Катя быстро дошла до машины и села на водительское сиденье. Повернула ключ в замке зажигания, но не торопилась уезжать. В голове ее упорно вертелась мысль:
«Вторая смерть в классе». Вторая…
«Почему это не дает мне покоя? – Зорина поправила волосы. – Как сказала Антонина Алексеевна, все вполне естественно. Но естественно ли? Надо узнать, где обитал этот Панеев. Если его смерть была случайной, вполне возможно, что кто-то еще из бомжей тоже пострадал». Женщина горела желанием выяснить – где была приобретена роковая бутылка? Потому что она знала: если от паленой водки страдает один человек, в пятидесяти процентах случаев – это убийство.
Глава 16
Семен Пантелеев, полный крупный мужчина, выглядевший гораздо старше своих двадцати шести лет, стоял на автодроме и, довольно улыбаясь, разговаривал со своим конкурентом и ближайшим другом, владельцем другой сети супермаркетов, Геннадием Шиловым. Антонина Алексеевна не обманула и ничего не преувеличила, сказав Кате, что Геннадий заполнил весь город своими огромными магазинами, сожрав, словно большая акула, сохранившиеся еще с советских времен гастрономы. Его товарищ, Пантелеев, не отставал от него. Они по-дружески поделили Приреченск на «сферы влияния», понастроили повсюду свои монстрообразные сооружения и получали неплохую прибыль. Вплоть до сегодняшнего дня приятелей беспокоил лишь один факт. На прекрасном месте, находившемся на выезде из города, месте, которому явно не хватало супермаркета для полного счастья, ютился магазинчик промтоваров некой Марии Иосифовны Блюмберг. Нельзя сказать, чтобы он процветал, но для Марии Иосифовны это была память о ее безвременно ушедшем папе, позаботившемся о дочери, и она ни в какую не хотела продавать свою собственность. И Пантелеев, и Шилов предлагали ей неплохие деньги. Однако получали неизменный отказ. Друзья уже смирились с тем, что на этом клочке земли им не суждено раскинуть свои сети для ловли рыбки – приреченцев. Наверное, так бы все и осталось, если бы эту одинокую женщину средних лет ее сестры, братья и племянники, давно уже обосновавшиеся на земле обетованной, не уговорили переехать к себе. Мария Иосифовна долго сопротивлялась, но наконец сдалась. И в самом деле, кто подаст ей стакан воды? Кому она нужна здесь? Решив, таким образом, дело в пользу Израиля, Блюмберг заметалась в поисках визитных карточек, оставленных ей Шиловым и Пантелеевым, и сообщила им свое решение: она продаст землю тому, кто больше заплатит. Товарищи мгновенно примчались, суля даме неплохие бабки. Оба были готовы на любую сумму.
– Пожалуйста, молодые люди. Договоритесь до завтра, кто становится хозяином моего имущества, – чопорно произнесла сухопарая дама.
Друзья пообещали, что так и сделают.
– Партейку в бильярд? – предложил Шилов.
– А если автогонки? – отозвался Пантелеев. – Для чего же тогда мы приобрели прекрасные машинки?
Геннадий расплылся в улыбке:
– Ты прав!
Два черных джипа «Чероки» рванули на автодром. Там для друзей готовили великолепные гоночные «Феррари», последнее приобретение бизнесменов. Красные сверкающие игрушки ждали водителей. Приятели направились к ним.
– А ну пошел отсюда! – вдруг крикнул разгневанный Пантелеев. – Геннадий, возле твоей красавицы
