Ну, конечно, Игорек, как она сразу не догадалась! Значит, и его…
– Как он умер? – поинтересовалась журналистка.
– Как и его дружок, Панеев. Угостился паленой водкой.
Зорина вздохнула. Улица Гагарина не относилась к ведомству ее мужа.
– Пусть ваше отделение открывает дело, – посоветовала она. – Думаю, убийство Валерия Панеева нуждается в расследовании. Это связано с чередой других преступлений.
На том конце ненадолго воцарилось молчание.
– Значит, это не простое отравление, – наконец сказал участковый.
– Нет, – твердо ответила Катя. – И смерть Борзенко это доказала. Готовьте нужные документы. С вашим отделением свяжутся.
– Что еще ты нам шьешь? – недовольно пробормотал супруг сквозь дрему.
Она открыла рот, но ничего не сказала. Как говорила Скарлетт О. Хара, подумаем об этом завтра.
– Все в порядке. Спи.
Костик вяло хлопнул себя по лбу:
– Кстати, ты меня совсем заговорила, а ведь я выполнил твое поручение. Любовница Андрея Морозова, Татьяна Лазарева, в последнее время ничего не снимала со счета для расплаты с мужем. Алиби ее бывшего… почти бывшего… полностью подтверждается. А сутенер Стас никак не мог принять участие в операции, ибо был убит сразу по возвращении в Москву. Убийцу нашли по горячим следам: им оказался отец девушки, которую негодяй завлек в свои преступные сети.
Зорина отмечала все, как включенный диктофон.
– Теперь под кого ты будешь рыть? – спросил супруг.
Журналистка не ответила. А Костик не стал допытываться.
Желание поскорее заснуть пересилило его любопытство.
Глава 20
Алексей Степанович Кравченко принял Катю после оперативного совещания. Зорина давно не встречалась с полковником и, глядя на мешки у него под глазами и общий усталый вид, отметила, как нелегко приходилось ему в последнее время. Три «глухаря» на отделе – это очень много. Высокое начальство редко понимает, сколько усилий нужно приложить, чтобы добыть самые простые данные. За каждой уликой стоит кропотливый труд сотни оперативников. Это и бессонные ночи, и риск для жизни, и еще много-много всего…
– Садись, Катерина, – он придвинул стул. – Рассказывай, с чем пожаловала. Уж, конечно, не проведать меня, старика, захотелось?
Журналистка рассмеялась:
– Приди я просто вас проведать, вы бы меня не приняли. Скворцов со мной поделился, сколько работы в вашем отделе.
– Это точно, – уголки его губ скорбно опустились. – Надеюсь, ты не прибавишь нам еще? С утра у меня на проводе завис министр. Интересуется, как продвигаются наши дела. Понимаешь, два первых нераскрытых – явно заказные. А их расследовать – сплошное мучение! Чаю хочешь?
– Не откажусь.
Зорина недавно позавтракала, однако не стала отказываться. Она понимала: за чашкой, как и за рюмкой, разговор становится душевнее, откровеннее.
– Наташа, сделай нам два чая, – крикнул полковник секретарше. – А теперь о деле, дорогая. Боюсь, как бы министр опять не проявил к нам интерес.
– Хорошо, – вздохнула Катя. – Алексей Степанович, я прошу не передавать дело Морозовых в отдел по борьбе с терроризмом!
Кравченко помрачнел:
– То есть ты предлагаешь нам повесить себе на шею еще четвертый «глухарь»? Впрочем, даже пятый, ведь вчера, как снег на голову, на нас свалилось дело некоего Шилова.
– Они взаимосвязаны.
В глазах у Алексея Степановича вспыхнул огонек:
– Ты уверена?
– Более чем.
– Тогда, будь добра, введи меня в курс!
– Андрей Морозов и Геннадий Шилов учились в одном классе, – начала Зорина. – А несколько дней тому назад был убит еще один их одноклассник, Валерий Панеев.
– Не слышал про такого, – отозвался Кравченко.
– Потому что это не наш участок, – пояснила журналистка. – Панеев выпил паленой водки, любезно предоставленной им каким-то мужчиной.
– Ну и что? – В голосе полковника послышалось раздражение. – Ежедневно сотни бомжей мрут от паленой водки. И, честно говоря, пока что не вижу никакой связи.
– А если предположить, что жертвой была не Марина, которая погибла случайно? – Катя гнула свою линию. – Телефон нашел Андрей. Только чудом он сам не нажал на кнопку. Смертельная доза взрывчатки предназначалась ему! Если бы он спланировал убийство жены, то успел бы скрыться до взрыва.
– И все равно, не понимаю, к чему ты клонишь.
– Вчера вечером мне позвонил участковый с улицы Гагарина, – продолжала Зорина. – Тот бомж, который дал мне информацию о Панееве, умер аналогичным способом. Кто-то напоил его паленой водкой.
Кравченко улыбнулся:
– Вот видишь, Катерина, я оказался прав. Сотни таких погибают от водки. Так к чему ты клонишь?
– Меня вот что смущает: несколько парней, учившихся в одном классе, убиты. Мне кажется, здесь есть связь, и я берусь ее обнаружить. Дайте мне еще один день.
Алексей Степанович вздохнул:
– Как ни люблю я тебя, Катерина, а тут вынужден отказать. Ну, охота мне из-за любви к тебе подставлять свою седую голову? Тем более что никакой логики в твоих объяснениях я не вижу.
– А мое чутье? – со слезами в голосе переспросила Катя. – Я никогда вас не подводила и никогда не ошибалась, если чуяла: дело нечисто!
Полковник почесал лысеющую голову:
– Тут ты права. Ладно, бери еще один день, но не больше.
– Спасибо! – Она подскочила и чмокнула Алексея Степановича в загорелую щеку. – А можно мне присутствовать на допросе Пантелеева и жены Шилова?
– Это мы устроим, – Кравченко взял ее за локоть и повел в кабинет к Киселеву.
Напротив стола Павла уже расположилась ярко накрашенная женщина неопределенного возраста, богато, но безвкусно одетая. Кружевным платком она вытирала слезившиеся глаза, размазывая дорогую косметику.
– Пусть Катерина запротоколирует допрос на компьютере, – тоном, не терпящим возражений, произнес полковник. – Ты это делаешь медленнее.
Киселев не стал упираться. Он понял: Зориной отведена определенная роль.
– Садитесь, Екатерина Алексеевна.
Катя села за свободный компьютер.
– Итак, вы – жена покойного Геннадия Шилова, Любовь Дмитриевна Шилова, 1985 года рождения, – начал оперативник. – Где работаете?
– Домохозяйка, – голос потерпевшей оказался на удивление мягким. – Но я не понимаю, зачем я вам понадобилась. У меня случилось горе. Я потеряла мужа! Вчера я рассказала вам все, что знала. Отпустите меня. Мне надо заняться похоронами.
– Вчера вы утверждали, что убийца Геннадия – его приятель Семен, но не объяснили, на каких основаниях вы сделали такой вывод.
Дама шумно высморкалась в платок:
– Но это же очевидно! Сколько лет они боролись за этот жалкий клочок земли! И наконец хозяйка выразила желание продать его. Денег у них хватало, однако спор следовало решить. Вот они и сели в
